Немцев на улицах было много. С одной стороны это плохо — отжать и изолировать от общей массы «языка» будет сложно, а с другой стороны, хорошо: если удастся захватить какого-нибудь фрица в офицерском чине, то его не сразу и хватятся.

Горшков следил за тем, как выезжают гитлеровцы из городка и как въезжают в него, гадал, есть ли кроме широкой облюбованной фрицами дороги какие-нибудь боковые дороги, тропы, и невольно мрачнел лицом — ничего этого не было, будучи людьми организованными, немцы пользовались только просёлком, никаких боковых стёжек-дорожек не признавали — видимо, так повелело начальство.

— Будем выдвигаться к дороге, брать «языка» там, — старший лейтенант опустил бинокль. — Иного нам не дано.

Для того чтобы пробраться к дороге, им пришлось здорово отклониться в сторону, отыскать заросшую молодым ельником низину, по ней спуститься в замусоренный распадок, а уж из распадка, напрямую, по старой сухой колее подняться к просёлку. Здесь, среди деревьев, близко подступавших к дороге, сделали засаду.

Место для засады было выбрано удачное. Арсюха Коновалов даже руки потёр от удовольствия, будто в карточной игре — такое хорошее место…

На дороге показалась колонна грузовиков, шли машины медленно, окутанные пылью, ревели так, что казалось — вот-вот задохнутся в собственном рёве и остановятся, кузова были плотно затянуты брезентовыми пологами.

— Интересно, интересно, — задумчиво проговорил Горшков, — что они везут? Не манную же кашу для детских садов городка… — он глянул на Соломина и едва приметно повёл головой в сторону.

Соломин кивнул ответно. Когда последняя машина поравнялись с деревьями, среди которых засели разведчики, сержант поспешно вскочил, в несколько прыжков догнал грузовик и вспрыгнул на задний буксирный крюк, руками вцепился в край борта. Через несколько секунд он соскочил с крюка и стремительно откатился в сторону, на обочину, перемахнул через неё и скрылся в высоких запыленных кустах.

Колонна грузовиков, нещадно пыля, проследовала дальше.

— Молодец, Соломин, — похвалил сержанта Горшков, — цирковой артист! По проволоке научился ходить… Ни одной ошибки.

— В кузове — ящики со снарядами, — доложил запыхавшийся Соломин, появившись через несколько минут. — В каждой машине примерно сорок ящиков…

Машин было пятнадцать. Остаётся только помножить… Получится конечный результат: немцы готовятся к наступлению.

— Выводы делать не будем, но на ус намотаем, — Горшков проводил взглядом лихого мотоциклиста — было видно, что порожним идёт, без ценного груза, — промахнувшего в пыли мимо. — Пока продолжаем следить за дорогой. Старшина, — позвал он, не оборачиваясь, — приготовься, старшина!

Старшина молча вытащил из кобуры убойный, ловко сидящий в руке ТТ — тяжесть родного оружия всегда бывает приятна, обхватил рукоять пальцами, медленным движением приподнял пистолет, опустил, приподнял, опустил…

— Я готов, — сказал он.

По дороге той порою пронеслась легковушка, окрашенная в зеленовато-мышиный цвет, с салатовыми пятнами на боках. На легковушку нападать не резон — слишком много мороки, да и машину трудно спрятать, нападать лучше на мотоциклиста. Легковушка благополучно проследовала дальше.

Горшков выжидал. Следом прошёл мотоцикл с двумя седоками, но и его трогать не стали, поскольку сзади неторопливо пылил, по-утиному переваливаясь с боку на бок, широкомордый грузовик с грохочущими, плохо закреплёнными железными бортами, потом снова прошла легковая машина.

Пыль на дороге улеглась, проклюнулось нежаркое, покрытое белёсой плёнкой солнце.