– Сколько им?

– Шесть.

– А Мила не работает?

– Нет. Она занимается детьми и домом. И гости у них всегда такие славные. И елку во дворе наряжают. Я после Славкиной смерти у них на Новый год не была. А как мне Николай помог, когда Славка умер. Знаешь, я иногда насмотрюсь на наших авторов, на начальство, и складывается впечатление, что кругом одни уроды. А съезжу к Милке, и легче становится.

– Ну, мне с моей матерью вообще кажется…

– Да наплюй ты! Она всегда была такой. Погоди, она еще позвонит, попытается как-то оправдать свой поступок.

– Она? Да ни в жисть! Ох, Варька, я все-таки непроходимая дура…

– А в чем?

– Почему я, собравшись в Москву, не позвонила тебе, а поперлась к матери?

– А это на уровне инстинкта – мне плохо, надо к маме…

– Но я уже взрослая баба, какая мама? Дура я, непроходимая дура!

– Да брось! Все же прекрасно! Я тебе рада без ума, у меня даже настроение сегодня с утра другое было… Не вдовье, что ли… Вот, давай сверни налево, там клевая кафешка и стоянка есть.

Едва они заказали ужин, у Яси зазвонил телефон. Номер был какой-то непонятный.

– Алло! Что все это значит? – узнала она голос мужа.

– Что именно?

– Ты где вообще?

– В Москве.

– И надолго?

– Да навсегда! Я ушла от тебя, Вилли!

– Что за бред!

– Это не бред, а вполне осознанный поступок! Мне не нравится, когда на меня поднимают руку…

– Прости, это было в первый и последний раз.

– Конечно в последний. Я не вернусь.

– Да? И на что ты будешь жить?

– А я уже нашла работу. И, кроме того, тебя это уже не должно волновать.

Они говорили по-французски, и Варя только таращила глаза. Наконец, он отвязался.

– Твой звонил? Прощения просил?

– Просил, но как-то неубедительно, формально. Знаешь, я услышала его голос и ничто во мне не дрогнуло. Все! С этим браком покончено!

– Варь, скажи, а зачем издавать такой роман? Это дико скучно, претенциозно и вообще, на мой взгляд, гадость.

– А сейчас на такое спрос! В Европе это бестселлер! А мне сдается, что у нас… Помнишь, кто-то сказал: все жанры хороши, кроме скучного. А у нашей так называемой элиты все наоборот, все жанры плохи, кроме скучного! Хотя издательство у нас большое, есть разные направления… Но ты особо не умничай, переводи, что дают.

– Но тебе-то я могу сказать?

– Мне, конечно, можешь! А как, кстати, у тебя продвигается дело?

– Да текст нетрудный, я уже больше половины сделала, к сроку управлюсь.

– А что это у тебя в сотейнике?

– Баранье рагу.

– Да ты что! Это должно быть вкусно… Ой, а запах какой! Ты вообще готовишь гениально! Ой, мама, сроду ничего вкуснее не ела! Ох, боюсь, я на таких харчах разжирею на фиг!

– Не разжиреешь, у тебя конституция хорошая.

– Яська, у меня благодаря тебе настолько меньше денег уходит… Я покупала все готовое, мне лень было для себя стряпать. И живот не болит больше. Как здорово, что ты приехала, Яська!

– И мне, Варька, давно не было так хорошо и спокойно.

– Да, Ванька, – заметил Глеб, – хороша, ничего не скажешь! Женись и не раздумывай! После всех твоих бесчисленных Сольвейг совсем другой коленкор! Она у тебя уже живет?

– Пока нет.