— Саня, девочка, давай-ка еще раз повспоминаем, как там было в «Роще», — взмолился Василий.

— Я услышала крик — «убили, убили» и сразу вышла.

— Иратов уже пришел к себе?

— Нет, он пришел позже. Сначала я увидела его жену. Она сидела на полу около своего номера, плакала и просила позвать мужа. А Иратов пришел минут через пять, и мы зашли к ним в номер.

— Сразу зашли?

— Да, он меня буквально втолкнул внутрь. Потому что я испугалась, когда его увидела, я-то думала, он мертвый, а он решил, что я испугалась его в том смысле, что он убийца. Он на меня заорал, он вообще был очень нервный, и, когда открывал дверь, руки у него просто ходуном ходили, он все не мог попасть ключом в скважину.

— Он открывал дверь ключом?! — хором спросили Гоша и Василий.

— Да. А должен был топором? — удивилась Саша. — Почему вы спрашиваете?

— Потому что… — Василий широко улыбнулся, — потому что… ты себе не представляешь, как это важно. И как мне, дураку, раньше такая простая мысль в голову не пришла? Я, кажется, знаю, кто убийца.

— Я, кажется, тоже, — подхватил Гоша. — А значит, мы вот что сделаем…

Глава 35

ЛОВУШКА

— Я собрал вас, господа, — хмуро произнес Василий, — чтобы в последний раз воззвать к вашей совести.

Присутствующие переглянулись. Элеонора Симкина испуганно втянула голову в плечи, Татьяна Ценз с отсутствующим видом принялась рассматривать потолок, Трошкин нагло усмехнулся, Иратов пожал плечами, а его жена тихо вздохнула.

— Я уверен, я убежден, что кто-то из вас знает, где Григорчук хранила свой архив. Я полагаю, что те из вас, кто не замешан в убийстве, заинтересованы в том, чтобы убийцу нашли. Состав участников нашего сегодняшнего разговора не случаен, вы все, вне зависимости от того, как каждый из вас относился к убитой, достаточно близкие ей люди. В особенности вы, Александр Дмитриевич, — Василий кивнул Трошкину, — и вы, Людмила Михайловна, — он повернулся к Иратовой. — Любовнику и подруге она вполне могла доверить свою тайну. Так скажите, черт побери, где бумаги?

Все молчали.

— Хорошо, попробуем еще раз, — все больше раздражаясь, сказал Василий. — Вот вы, Александр Дмитриевич, почему ничего не сообщили следственным органам о том, что вас шантажируют.

— Меня? — Трошкин изумленно посмотрел на Василия. — Меня?

— Ну не меня же, — ядовито ответил Василий. — У меня, слава богу, совесть чиста.

— Какое совпадение! — обрадовался Трошкин. — У меня тоже.

— Так вас не шантажировали в последнее время?

— Бог миловал. — Трошкин потупил глаза.

— Не надо, Саша, — вступила в разговор Ценз. — Не кривляйся. Я рассказала капитану о конверте, который тебе прислали.

— Каком конверте? — Трошкин посмотрел на Ценз с презрением. — О чем ты, Таня?

— Скажите, — спросил Иратов, — а зачем вам архив Григорчук? Не хватает в жизни острых ощущений? Охота посмотреть на веселые картинки? Я понимаю, зачем архив нам с Трошкиным, и, по идее, это мы должны его искать, а вам-то зачем? Или вы думаете, что Света догадывалась, кто может ее убить, и оставила там свою предсмертную записку?

— Нет. — Василий покачал головой. — Мне безразлично, ЧТО изображено на картинках, но мне важно, каких картинок в архиве не хватает.