— А кто орет?! — заревел Василий. — Я еще ничего и сказать не успел, только вошел, и сразу начинается…

— Тихо-тихо-тихо-тихо, — миролюбиво затарахтел Гоша. — Рассказывайте, ребятки, что почем.

— Гош, — демонстративно игнорируя Коновалова, начал эксперт, обращаясь исключительно к Малкину, — девушку задушили. Подушкой. Извини за простоту. Я вижу, что капитан Коновалов жаждет крови, но увы. Просто подушка, и не более того.

— Да, несовременное орудие убийства, — согласился Гоша. — Так что же получается — бытовуха?

— Ты меня спрашиваешь? — вытаращил глаза эксперт. — Может, и следствие мне поручишь вести?

— Успокойся, Миша, я не тебя спрашиваю, а себя. Сопротивлялась?

— Не поверишь — да, — усмехнулся эксперт. — Ты, Гош, следователь, а значит, не такой дурак, как опера, — выразительный взгляд в сторону Василия, — и, конечно, знаешь, что когда душат — это не очень приятно.

— Царапалась?

— Явной кожи под ногтями нет, но приборы покажут. Да, Гоша, она пьяная в хлам, — эксперт ткнул пальцем в труп, лежащий на постели.

— Понял. Что еще про девушку скажешь? — Гоша наклонился над кроватью и принялся внимательно разглядывать лицо убитой.

— Скажу, что есть следы спермы.

— Изнасилование?

— Гоша! — возмутился эксперт. — Что с тобой сегодня? Откуда я знаю? Я тут пыль протираю, пробирки заполняю, а уж насиловали или по доброй воле — это твоя работа.

— Что-о?! — снова взревел Василий, который изо всех сил крепился, слушая диалог следователя и эксперта. — Чья работа?! Он, что ли, будет убийцу искать?

— О, Вася, ты здесь? — Эксперт изобразил на лице удивление. — А я думал, раз так тихо и не орет никто, значит, ты вышел. Извини, дорогой.

— Хватит, ребятишки, — мягко попросил Гоша. — Вася расстроен, он пытался предотвратить убийство, Леня здесь торчал, контролировал ситуацию, а вот как получилось. Так что ты, Мишаня, не выпендривайся. Прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Есть следы насилия или их нет?

— А кто ее разберет? — Эксперт посерьезнел. — Синяки есть. Следы пальцев на предплечьях, довольно сильно давили, но вот насилие ли? Скорее, пылкая страсть, типа: ух я тебя, дорогая!

— Точное время смерти скажешь?

— Скажу. Между десятью и половиной одиннадцатого.

— Ты скоро закончишь?

— Часик еще поработал бы, — эксперт посмотрел на часы. — Или полтора.

— Работай, мы мешать не будем.

Гоша вышел из номера, Василий показал эксперту кулак и тоже покинул номер.

— Давай так, — предложил Василий. — Отсекаем всех, у кого твердое алиби. Остальных — ко мне, сегодня же и допрошу. А то, чует мое сердце, разбегутся они, а потом гоняться за такими большими начальниками — дохлый номер.

Гоша кивнул:

— Поделись, не жадничай. Всех ты допросить сможешь только к утру. Отдай часть мне.

К ним подошли два молодых оперативника — лейтенанты из местного отделения милиции.

— Вот список тех, кого вы сразу можете исключить, — сказал один из них. — Вот эти — были в бане с девяти вечера. Вот эти — в ресторане. Но здесь только те, кто безвылазно. Кто ни в сортир, ни на балкон. Тех, которые выходили хоть на гать минут, мы сюда не включили.