Подогрев под полом согрел босые ноги, когда Марк встал перед унитазом, чтобы отлить. Этим утром была назначена встреча с врачом. Обычно Хитмэн ненавидел бесконечные посещения докторов. Большую часть времени в клинике приходилось проводить в ожидании, а он никогда не был терпеливым мужчиной. Но сегодня надеялся получить хорошие новости, что ему больше не надо носить лангету на руке. Может, это был и небольшой, но все-таки прогресс.

Откинув волосы с глаз, Марк спустил воду. Ему также нужно было записаться к парикмахеру. Он стригся один раз в госпитале, но это раздражало до чертиков. То, что он не мог просто сесть в машину и поехать в парикмахерскую, выводило из себя и напоминало о том, как сильно он зависит от других людей.

Он спустил боксеры вниз по ногам, по темно-розовому шраму, портившему его левое бедро и колено. Из всего, по чему Марк скучал из своей старой жизни, вождение было почти наверху списка. Он ненавидел, что не мог сесть в одну из своих машин и уехать. Хитмэн провел в разных больницах пять месяцев. Теперь он чуть больше месяца был дома и чувствовал себя в ловушке.

Оставив трость у унитаза, Марк оперся здоровой рукой о стену и двинулся к душевой кабинке. Включил воду и подождал, пока она нагреется, прежде чем зайти внутрь. После месяцев обтираний губкой в больницах он полюбил стояние в душе на собственных ногах.

За исключением травмы правой руки и перелома правой большой берцовой кости, большая часть переломов пришлась на левую сторону тела. Доктора уверили, что способность водить вернется. Марк с нетерпением ждал того дня, когда больше не нужно будет полагаться на кого-то.

Горячая вода брызнула ему на грудь, и он подставил голову под мощную струю. Марк был твердо уверен, что избавился от сиделки с двухцветными волосами и Пуччи. Капли воды скользили по растянувшимся в улыбке губам, когда он вспомнил, как она задохнулась от возмущения. По тому, как она произнесла «Пуччи», Марк понял, что это, должно быть, какой-то дорогой дизайнер. Она сказала это так же, как его бывшая жена говорила: «Это Шанель». Марку было все равно, сколько что-то стоит. Он знал, что вещь ужасна, когда видел ее.

Вымыв волосы, он намылил тело, затем потянулся за съемной душевой головкой и выключил массажный режим. Поднес ее к левому бедру и позволил горячей воде выбить всю дурь из мышц. Было чертовски больно, но самую сильную боль это облегчило. Закончив, Марк вытерся и почистил зубы. Однодневная щетина покрывала его щеки и подбородок. Вместо того чтобы побриться, он подошел к большому гардеробу и надел спортивные штаны из синего нейлона и обычную белую футболку.

Сунул ноги в черные найковские сланцы, потому что завязывание шнурков было настоящей морокой. Вчера утром перед пресс-конференцией Марку понадобилась вечность, чтобы застегнуть рубашку и завязать шнурки на туфлях. Ну, может, и не вечность, но то, что раньше он делал не думая, теперь требовало от него раздумий и усилий.

Положив лангету на правую руку, Марк закрепил ее липкой лентой, прежде чем взять черную титановую трость с дивана, где сидел прошлой ночью.

Первоначальные владельцы дома построили лифт для слуг в большом шкафу дальше по коридору. Опираясь на трость, Марк вышел из спальни, прошел мимо винтовой лестницы, по которой когда-то взбегал, перепрыгивая через две ступеньки. Он взглянул на изящные перила из дерева и кованого железа, двигаясь по лестничной площадке. Солнечный свет струился сквозь витражные стекла на входной двери, отбрасывая расплывчатые рисунки на мраморный пол.