У девчонок дела шли тяжко. Местные уроды были высокими и красивыми демонюгами в великолепных доспехах, вовсю размахивающими своими оглоблями без какой либо устали. Если я эти оглобли мог принимать без всякой опаски на щит, то вот девушки были вынуждены не уворачиваться, а занять глухую оборону у стены, прижавшись к краю завывающей «метели», уже упокоившей половину населения зала. Матильда вовсю лечила играющую роль танка Тами, Лилит отвлекала половину нападающих угрозой атаки с тыла, Саяка пыхала заклинаниями, а Мимика вовсю трындела на укулеле, превращая это эпичное и грациозное побоище в несмешной анекдот про сисястую гоблиншу аудиофилку с пачкой самоотверженных боевых фанаток.

Вновь сменив меч на орало, то есть топор на молот, я открыл новый фронт, играя демоническими рыцарями в пинбол, но стараясь подгадать их траектории так, чтобы они очутились в метели, «сожравшей» ранее их магов. Нужно было спешить, потому как отпрыгавшиеся сынок с батяней должны были вот вот вернуться, пылая жаждой мести и прочими дегенеративными чувствами.

  «Разделение миро…»…  – попытался проголосить один из рыцарей, красиво подлетая в воздух и замахиваясь засветившимся мечом, но не договорил, повторив полёт отца и сына, который ему устроила своей дубиной Рюука. Без молотка, так сказать, на пердячей тяге. Что то мне подсказывало, что вот этот тип уже не вернется.

Прибежавшую назад пару родственников Саяка прихлопнула «дракой», что дало нам еще с десяток секунд на разборки с остатками мечемахателей, похожих на здоровенных раскачанных эльфов, имеющих серую кожу и небольшие черные рожки на лбу. Когда их осталось немного, битых, грызеных, пошарпанных магией и приёмами Мимики с Матильдой, то страшными они уже быть перестали. Мой «пылающий взмах», дубина Рюуки, атаки получившей свободу действий Лилит быстро поставили точку над простыми монстрами.

А потом папа с сыной вылезли из «драки», светя фингалами и щедро рассыпая обещания отомстить, втоптав нас в пол как гнусные и подлые элементы. Зря с их стороны, конечно, здесь ведь не компьютерная игра, а злая, жестокая и суровая реальность, в которой существую злой и жестокий я, способный достать из широких штанин молоток, превращающий непревзойденных мечников и могущественных магов в верещащих от обиды индивидов, скачущих по всему залу и отпрыгивающих от стен. И влетающих в гостеприимно наколдованные Такамацури заклинания, естественно.

– Владыка за нас отомстит! – напоследок прохрипел большой и страшный батя, которому влепили ну очень критический подзатыльник с огромной железной дубины, оказавшимся последним, что ему требовалось в этой жизни.

– Угу, а потом догонит и еще раз отомстит, – задумчиво покивал я, вынимая лезвие топора из макушки прекрасного прынца, с которого начали опадать наведенные молотом кружева. Тот тоже был всё, а сам батяня комбат дальше не уже не слушал по причине завершения анимации собственной кончины. Ну, если так можно выразиться, используя игровые термины. Ну вот, блин! Мне же, трехсотуровневому обалдую, уже нестерпимо хочется задвигать речуги, убеждая окружающих в их собственной ничтожности, а они дохнут как мухи!

Победа как она есть. Все в мыле, блестят лысинами, тяжело дышат почти паром, нервно зыркают по сторонам. Я среди своей команды самый свежий и приятно пахнущий. А почему? Да потому, что это последний этаж перед спуском к Териону. Мы дошли.