– Хорошо, пап, я пойду, – согласилась девчонка и выдвинула условие: – но только если буду в том платье.

– Ну что мне с тобой делать? – вздохнул мужчина, – какая же ты у меня упертая девчонка, – он игриво щелкнул ее по кончику носа и раскрыл свои объятия, – иди ко мне.

Она взвизгнула, как щенок и повисла на его шее.

– Ладно, дочь, мне пора на работу, – Александр Владимирович встал и поправил пиджак, – готовься вечером примерять свое платье, – он снова подмигнул ей и вышел из комнаты.

Как только за ним зарылась дверь, Виктория упала на спину, раскинув руки в стороны, как морская звезда и, глядя в потолок, с улыбкой от уха до уха, произнесла: «Что и требовалось доказать, папуля».

Так сложилось, что она была единственным ребенком в семье, хотя Александр Владимирович всегда мечтал иметь еще сына. Но раз уж так вышло, всю свою любовь он отдавал дочери. Жена не раз упрекала его, мол слепая любовь до добра не доведет. Но по другому он не мог любить. Глава семейства был из тех отцов, которые души не чают в своих отпрысках и готовы исполнить любой их каприз. Захочет кусочек Луны – да не вопрос.

Когда Александр Владимирович вернулся в гостиную, Ольга Юрьевна стояла у окна, обхватив себя руками и смотрела, как суетились во дворе садовники: подстригали кусты, поливали клумбы и подметали дорожки. Он окинул взглядом плавные изгибы ее бедер, обтянутые узкой юбкой. С годами ее фигура приобрела мягкую округлость, плавность линий, горделивую стать и по прежнему притягивала взгляды мужчин. Других, но только не его. Александр Владимирович уже давно не чувствовал той страсти и пылкости, которая присутствовала в самом начале их семейной жизни.

Услышав его приближающиеся шаги, жена обернулась вполоборота и спросила:

– Ты объяснил ей, что так нельзя себя вести с людьми?

– Ну а для чего я по твоему туда ходил? – не моргнув глазом, соврал муж. Он подошел к ней, встал рядом и засунул руки в карманы брюк. Какое то время они молча смотрели в окно на цветущий сад, где под порывами легкого ветра покачивались ветви яблоневых и вишневых деревьев, трепетали молодые сочные листочки, падали на зеленый ковер газона бело розовые соцветия. Первым нарушив молчание, Александр Владимирович кивнул на рабочих:

– Ты смотри, как парни оригинально подстригли кусты. Они теперь похожи на шахматные фигуры.

– Саша, они их так стригут с того самого дня, как мы въехали в этот дом, – ухмыльнулась Ольга, она нисколько не удивилась, что за все эти годы муж впервые обратил на это внимание.

– А я только сейчас заметил, – признался он и, оттопырив нижнюю губу, довольно покачал головой: – очень красиво, здорово. Надо дать команду, чтобы возле администрации тоже так подстригли.

– Там ты быстрее заметишь, – подначила жена и вернулась к прежнему разговору: – И что Вика сказала? Она хоть поняла, что некрасиво поступила?

– Надеюсь, что да, – уклончиво ответил супруг.

– Ты не представляешь, как мне неудобно перед Валентиной, – сказала она, – я до сих пор не могу прийти в себя.

– Оля, неудобно спать на потолке, – отмахнулся Александр Владимирович, – она домработница, в ее обязанности входит терпеть хозяйские заскоки.

– Но это неправильно, – нахмурившись, Ольга Юрьевна посмотрела на него, – в любом случае мы должны оставаться людьми, – она замолчала, громко вздохнула и снова продолжила: – наша дочь уже вроде взрослая девушка, а ведет себя, как избалованный ребенок. Я всегда говорила тебе, нельзя ей во всем потакать. Она не знает слова «нет».

– Оль, ты серьезно считаешь шестнадцатилетнюю девчонку взрослым человеком? – его левая бровь вопросительно дернулась вверх, – в том то и дело, что она еще ребенок.