Девочка была в сознании и не мигая смотрела мимо нее. Шок! — отметила про себя Лина. Дыхание затрудненное, но стабильное.

— Не удалось нам малышку интубировать, — сообщил водитель, помогая санитару снимать со стойки капельницы пластиковый пузырь с физраствором. — Очень уж сильный отек. Тут без анестезиолога не обойтись.

— Уже вызвали, — сказала Лина, поддерживая катетер с иглой, введенной в вену девочки, пока водитель и санитар извлекали носилки из машины и заносили в приемное отделение. — Как зовут девочку?

— Холли… Холли Батлер.

Лина наклонилась к девочке и негромко произнесла, едва не касаясь губами окровавленного ушка:

— Холли, детка, я — доктор. Мы тебя полечим, и все будет хорошо! Ты меня слышишь?

Девочка все так же смотрела куда-то невидящими глазами.

— Когда это случилось? — обратилась Лина к водителю.

— Минут двадцать назад. Слава Богу, мы вовремя подоспели!

— А что же родители? Ну разве можно оставлять без присмотра такую кроху?!

— Какой уж тут присмотр! — Водитель чертыхнулся. — Мать, судя по всему, та еще шлюха!

— С чего вы взяли? — Лина бросила быстрый взгляд на ребенка.

— Дружок этой, с позволения сказать, мамочки, — он брезгливо поморщился, — нажрался с утра пораньше и приперся за известной нуждой, прихватив с собой свою псину. Ну и прямиком в койку! А ты, Холли, говорит, пока поиграй с собачкой… Представляете?

— Представляю… Ну и где же мать?

— Едет следом на такси. На пару со своим дружком…

Лина покачала головой.

— Почему же вы не взяли ее в машину? Она, наверное, рвалась к дочке.

— Да ну ее! Форменная истеричка эта миссис Батлер. Орала как резаная…

— Ничего удивительного! Все-таки мать…

— Бросьте, доктор! — Водитель взял на полтона выше. — Я повидал на своем веку всякого, но чтобы баба висла на шее у хахаля, да еще и успокаивала, мол, никакой компенсации за увечье дочки взимать с тебя не стану… Тьфу! — И он в сердцах выругался.

Лина сокрушенно покачала головой и распорядилась:

— Перекладывайте ребенка на каталку — и в реанимацию. Поаккуратнее с капельницей, пожалуйста!

К величайшему облегчению Лины, анестезиолог был уже на месте. Не окажись его там, ей бы пришлось интубировать самой, а ввести дыхательную трубку в крошечную трахею ребенка не так-то просто: не имея специального навыка, можно промахнуться и попасть в пищевод.

Пока анестезиолог занимался дыхательными путями, старшая медсестра Карбайд измерила пульс и кровяное давление, а Лина, осторожно промокнув стерильной салфеткой сукровицу с лица девочки, осмотрела рану.

На левой стороне от виска до подбородка зияла глубокая рваная рана. Глаз чудом уцелел. Лина невольно содрогнулась: шрам может остаться на всю жизнь. Холли вырастет, а этот изъян лишит ее любви, простого женского счастья…

— Как дыхание? — спросила она у анестезиолога.

— Стабильное. Она приходит в себя.

Слава Богу! Раз состояние малышки стабилизируется, остановка дыхания ей пока не грозит, обрадовалась Лина и, повернувшись к старшей сестре, распорядилась:

— Мэри, вызовите, пожалуйста, пластического хирурга.

— Пластического хирурга? — переспросила та с ехидцей. — А вы что, сами зашивать не станете?

— Не стану! — с трудом сдерживая раздражение, отрезала Лина. — Не понимаю, к чему эта дискуссия.