Один из стоявших сзади положил руку на плечо Кедрина и Седов — только он мог носить четыре полосы — шагнул, подошел вплотную. Длинные руки его скваммера протянулись и Кедрин отшатнулся, но Седов уже обнял его. Никто и не подумал улыбнуться, хотя объятие двух бочкообразных космических костюмов выглядело, наверное, смешно.

Потом шеф-монтер присел, без видимого усилия (хотя это могла быть и заслуга скваммера) поднял лежавшего, прижал его к груди и, переваливаясь, быстро зашагал, почти побежал по туннелю к залу, где только и можно было вынуть из скваммера пострадавшего.

— Почему сам Седев? — вслух подумал Кедрин. — Кто мастер?

Он не получил ответа, потому что еще и еще кто-то клал руку на его плечо, и он понял, что его благодарят. И тогда он спохватился вдруг, что на этот раз вовсе не испытывал страха.

Да, страх ушел. Наверное, надо было, чтобы угроза другому человеку заставила его забыть о том, что угрожало ему самому. Это-то, вероятно, и было тем самым рождением монтажника, о котором говорил ему Гур когда-то — очень давно, показалось ему.

Тем скорее надо было узнать, кто такой мастер. И Кедрин понял, что он уже знает это, хотя еще и не верит. Почему он не понес сам? «Начальникам не дано никаких привилегий, — подумал он, — разве что не спать круглые сутки… Зачем я отдал ему?»

Он думал над этим так, словно бы что-то и в самом деля зависело от того, кто отнесет Ирэн в зал, кто освободит ее из скваммера и проводит в госпиталь. «А если не в госпиталь?» — подумал он и шагнул по направлению к залу.

Он успел сделать едва несколько шагов. Весть, что она жива, распространилась куда быстрее, чем протонная атака, чьи смертоносные потоки, невзначай извергнутые Солнцем, бушевали теперь за стенами спутника. Она была жива, и для него вдруг стало просто необходимо совершить еще что-нибудь.

Кедрин миг потоптался на месте. Стремительно повернулся и поспешил не в зал, а к боковому выходу — туда, где был уже готов к выходу из эллинга надежно защищенный от излучения аварийный космический катер.

Отливающее золотом каплевидное тело катера еще покоилось на платформе катапульты. Но в его очертаниях уже не было покоя, готовность в любой миг сорваться с места чувствовалась в них. Кедрин торопился. Он видел, как в отверстии люка скрылась фигура последнего из дежурного экипажа и крышка медленно затворилась. Но пока Кедрин находится в эллинге, створки выходного люка не будут открыты.

Поэтому Кедрин не удивился, когда люк отворился снова. Показалось гневное лицо, рука повелительно указывала на выход. Кедрин подступил поближе. Он не мог говорить с этим человеком — у него не было рации. И Кедрин просто заставил скваммер вытянуть руку и указать на задний, багажный за которым — он знал — было место именно для него, потому что влезть в скваммере в пилотский люк было просто невозможно. Командир катера отчаянно замотал головой, губы его быстро задвигались. Кедрин усмехнулся, подошел вплотную к люку и застыл. Он знал, что, экономя время, пилоты будут вынуждены взять его.

Его взяли; задний люк стремительно распахнулся, чуть не задев скваммер. Из проема выдвинулся пологий мостик. Кедрин ступил на него. Сокращаясь, мостик втянул его внутрь, люк захлопнулся. Почти тотчас же створки ворот разошлись, и катапульта швырнула золотой кораблик в пространство.

Катер шел медленно, описывая размашистый зигзаг поиска, непрерывно вызывая по связи. Все наблюдали по секторам. В поле зрения были одни только звезды, их было много, они были далеки. Потом их стало на одну больше. Красная звезда внезапно показалась в поле зрения Кедрина. Свет ее был тепел и трепетен. Это спутник двадцать четыре дробь пять охлаждал в вакууме очередное свое изделие. Значит, скоро транспортная ракета утащит комплект новых деталей к спутнику дробь шесть, где они будут окончательно отделаны и оснащены, а уже потом все это в строгом, давно рассчитанном порядке поступит на их спутник — дробь седьмой — для монтажа.