Оделла нетерпеливо махнула рукой.

— Я подслушала, как мачеха говорила виконту, что, как только мы будем женаты, он станет управлять моим состоянием, а папа, потому что они дружны с отцом виконта, не заподозрит, что мой муж всего лишь охотится за приданым.

— Что еще за состояние? — нахмурилась нянюшка.

Оделла поняла, что слухи о ее богатстве, во всяком случае, еще не достигли замка Комб.

Она сказала нянюшке о наследстве, оставленном матерью, и о том, что на эти деньги она собиралась осуществить то, о чем мама мечтала когда-то.

Но муж в первый же день после свадьбы запретил бы Оделле даже думать об этом.

— Почему я вообще должна выходить за кого-то? — спросила она нянюшку. — А тем более за человека, который влюблен в мою мачеху!

— Влюблен, как бы не так! — фыркнула нянюшка. — Это не любовь, даже и не воображай.

Оделла недоуменно посмотрела на нее, а нянюшка продолжала:

— Любовь — это то, что твоя мать чувствовала к твоему отцу, и она дается от Бога.

Она усмехнулась и добавила:

— А все, что приходит от этой женщины, дело рук дьявола!

Оделла никогда не слышала, чтобы нянюшка говорила так пылко.

Помолчав, она сказала:

— Ты права, нянюшка. Я почувствовала, что что-то неправильно, едва вошла в дом, но мне кажется, что, пока папенька ни о чем не догадывается, она, на свой собственный лад, помогает ему быть счастливее.

Нянюшка вновь усмехнулась, но ничего не сказала, а Оделла воскликнула:

— И все же вы должны были меня предупредить!

— Я об этом думала, — с неохотой признала нянюшка. — Но это было не мое дело, и я не могла и подозревать, что оно как-то коснется тебя.

— И теперь это мое дело, — сказала Оделла. — Я прошу тебя, нянюшка, позволь мне остаться с тобой.

— Оставайся, конечно, — согласилась нянюшка, — только вот надолго ли? Ты же не можешь провести здесь всю свою жизнь — а если бы и могла, это было бы дурно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила ее Оделла.

— Его светлость — холостяк, — сказала нянюшка, — и если бы кому-то стало известно, что ты жила под его крышей без компаньонки, твоя репутация была бы погублена. И потом, твоя мать вряд ли одобрила бы такое поведение своей дочери!

— Но… куда же мне тогда идти, нянюшка?

Оделла внезапно стала похожа на ребенка, который верит, что няня все на свете знает и всегда даст верный ответ.

— Мы что-нибудь придумаем, — бодро ответила нянюшка. — На самом деле ты можешь побыть здесь какое-то время, потому что его светлость далеко, а если прислуге сказать, что ты — моя родственница, никаких трудностей быть не должно.

Помолчав, она с улыбкой добавила:

— Ну не то чтобы совсем никаких — я уже сейчас могу представить по крайней мере сотню!

Оделла рассмеялась: это было так похоже на нянюшку.

— Ничто не имеет значения, — сказала она, — кроме того, что я буду с тобой, моя нянюшка. Это то, о чем я мечтала все время, пока была далеко.

Глаза нянюшки смягчились.

— Я тоже скучала по тебе, дорогая, больше, чем можно выразить словами, но здесь мне вполне удобно, а маленькая Бетти — просто золотко. — С этими словами она нагнулась и подхватила девочку на руки: — Не правда ли, прелесть?

Оделла не могла не согласиться, что Бетти и впрямь прелестное дитя. В то же время она выглядела очень хрупкой. Словно отвечая на невысказанный вопрос, нянюшка заметила:

— Бетти еще слишком слабенькая, чтобы выдержать длинные переезды с места на место.