|
Хотя и был таким приглаженным и самоуверенным, что она всегда чувствовала себя еще более неряшливой, когда тот находился поблизости. И раньше, когда она была почти ребенком; как ни странно, ведь это был ее дядя, но Анна боялась его. Девочка подумала, что как бы ни пыталась понять, что скрывалось за улыбками и недовольным выражением лица Винса, никогда не узнает его сущности, и это казалось ей неестественным и зловещим.
– Я полагаюсь на тебя, – торжественно сказал Винс. – В надежде, что ты удержишь меня от капитуляции перед жадностью и обжорством и от того, чтобы все содержимое этой коробки не нашло свой конец в моем желудке, как в грязной луже. У Анны вырвался неловкий смешок. – Вы хотите, чтобы я съела их за вас? – она колебалась, слоняясь к тому, чтобы присоединиться к нему, как будто в этом случае его вторжение в ее личный уголок в лесу покажется оправданным. Но девочка вышла из-за стола еще голодной, а эклеры были ее любимым десертом. – Думаю, я могла бы сделать это, – сказала она тихо, почти беззвучно. Анна села, скрестив ноги, рядом с бревном, на котором тот сидел, и взяла протянутый ей эклер. – О чем ты думаешь? – спросил Винс через несколько минут и вынул из коробки еще два эклера. Девочка кивнула с полным ртом. Она уже не сердилась, как раньше, но еще чувствовала себя неуютно. Это было ее особое место; оно всегда было ее местом. И ей было неизвестно, знает ли кто-нибудь еще, куда направляется Анна, выйдя из дома. А теперь здесь оказался Винс и из-за этого все вокруг казалось другим. Это место больше не было только ее, оно стало их местом, и она была недовольна. Солнце клонилось к закату, и поляна была как бы затаенным кубком, в котором еще сохранился аромат летнего дня. Анна неподвижно сидела в нескольких футах от Винса, глядя на густой кустарник вокруг, становившийся все темнее в синем вечернем свете. – Ты приходишь сюда каждый день? – спросил мужчина. Эклеры кончились, и он начал бросать в пруд камешки, заставляя их подпрыгивать на глади пруда. Анна следила за круглыми камешками, которые скользили по поверхности и подпрыгивали два-три раза, отчего на берег набегали мелкие волны. «Они такие веселые, – подумала она. – Такие легкие и свободные. Как Винс». Ей тоже хотелось быть такой, а не тяжелой и неуклюжей, какой чувствовала себя почти все время. Но по мере того, как девочка вслушивалась в равномерное «шлеп, шлеп» камней, падающих в воду, звук стал нарастать, пока не заполнил всю поляну, всю голову до такой степени, что ей казалось, сейчас она взорвется. – Прекратите! – закричала она. – Что прекратить? – Винс удивленно посмотрел на нее. – Этот проклятый шум! Здесь должно быть тихо! Перестаньте швырять камни в воду! Мужчина посмотрел на камешек, который держал в руке. Легкая улыбка коснулась его губ. – Извини, – тихо сказал он. – Я не знал, что это расстроит тебя. Уронив камешек, Винс взял прут и начал чертить линии в пыли у своих ног. – Ты приходишь сюда каждый день? Анна кивнула. – Чтобы писать здесь свою книгу о нас? Девочка пожала плечами. – Так в чем же дело? – спросил он задумчиво. – Книга не имеет значения? Или ты не хочешь говорить об этом? – Я не хочу говорить об этом. – Хочешь поговорить об Эми? – Это не ваше дело! – Но я хотел бы знать, почему ты придумываешь себе друзей? У тебя нет друзей в школе? Она пожала плечами. – Что это значит? Что ты не хочешь иметь друзей? Или друзья есть, но их недостаточно? Или просто не хочешь говорить об этом? – Я не хочу. |
