Зельц помолчал — вопрос был слишком уж неоднозначным — и ответил:

— Думаю, вы правы, Алекс… Но, знаете, вам проще, а что мне делать? Я всей душой ненавижу войну, но я офицер, мне непозволительны подобные мысли. Однако я, наверное, предпочел бы не вернуться из этого боя… Я слишком многое узнал о будущем, чтобы жить как прежде… Понимаете?

— Д-да… — Московенко почувствовал, что разговор свернул в какое-то непредвиденное русло, и он, вместо того чтобы успокоить своего союзника, наоборот, затронул какую-то и без того более чем напряженную струну его души: — Знаете, Ольгерт, давайте сначала вернемся, а уж потом подумаем, как быть дальше, ладно?

— Ладно… — вздохнул тот и, выбросив докуренную до фильтра сигарету, повторил: — Ладно, Алекс…

Появление Хранительницы стало своего рода сигналом к действию — спецназовцы (а за ними и солдаты Зельца) вскочили, приветствуя хозяйку Спящего Города одобрительным гулом, — идущая через площадь женщина просто не могла оставить мужчин равнодушными. Даже несмотря на угнездившуюся темными кругами вокруг прекрасных глаз печаль предстоящей разлуки, Обира была очаровательна. Особенно в том самом не любимом ею ритуальном плаще, который она неизвестно с какой целью вновь накинула на плечи, — колышущиеся в такт ходьбе складки материи, скрывающей прекрасное тело, порождали в душах наблюдавших мужчин самые смелые фантазии…

Подойдя к стоящим в стороне офицерам, Обира остановилась и произнесла ставшим неожиданно бесцветным, словно вылинявшим за прошедшую ночь голосом:

— Все готово. Фокусировка портала начнется через… — Она взглянула на блестящий браслет на левом запястье, видимо заменявший ей часы, — пять минут… Пять минут… — обреченно повторила она, беспомощно взглянув в глаза Московенко и, не получив ответа (о том, каких усилий ему это стоило — промолчим), перевела взгляд на генерала. Юрий Сергеевич кивнул и пошел к ожидающим приказа спецназовцам, Зельц, не зная, как поступить, смущенно улыбнулся и, церемонно коснувшись губами руки Хранительницы, пробормотал:

— До встречи, фройляйн Обира. Знакомство с вами было весьма приятной неожиданностью и достойным воспоминаний моментом этого путешествия!

— Возвращайтесь, Зельц. — Хранительница с трудом нашла в себе силы улыбнуться в ответ. — Надеюсь, мы еще увидимся с вами в более подходящей обстановке…

Зельц еще раз кивнул и решительно двинулся в сторону своих солдат, едва ли не с раскрытыми ртами глядящих на Обиру (никто из них раньше ее не видел). Хранительница повернулась к майору.

— Три минуты, Саша, — не глядя больше на свой загадочный браслет, прошептала она, — пора…

— Да, — с трудом выдавил он, не в силах ослабить давление сжимающих горло и перехватывающих дыхание тисков. — До свидания, милая. Я постараюсь вернуться…

— Я буду ждать тебя… Иди. — Хранительница почувствовала, что все возможные в данной ситуации слова все равно будут лишены всякого смысла и не смогут больше уже ничего объяснить. — Иди же, майор. Не думай ни о чем… ради меня! Ты сильный, Саша, ты сможешь. Иди… — Она коснулась губами небритой щеки майора и легонько оттолкнула его от себя. — Иди… Время… — Прощай, Саша… — едва слышно шепнула она вслед уходящему Московенко. — Я люблю тебя…

12

Воздух над импровизированным телепортационным контуром неожиданно зазвенел, будто перенатянутая гитарная струна, и пришел в движение, вращаясь вокруг невидимой оси — все быстрее и быстрее.