— У меня есть много дел помимо нее. — Он прощальным жестом коснулся ее плеча. — Спасибо, что подвезла.

Пока Джордж ехал в Кала-Фуэрте, спустились сумерки. Солнце село и сразу сильно похолодало; остановившись в темноте у одинокой фермы, Джордж достал из багажника теплый свитер, который всегда возил с собой. Когда он натягивал его, из дверей фермерского дома вышла женщина, чтобы набрать воды из колодца. Дверной проем сиял желтым электрическим светом, на котором вырисовывался ее черный силуэт. Он сказал: «Buenas tardes» — и она подошла поболтать с ним немного, бедром поддерживая кувшин с водой; женщина спрашивала, куда он ездил и чем занимался.

Ему захотелось пить, и он попросил у нее воды. Утолив жажду, Джордж двинулся дальше, огнями фар ощупывая сапфировые сумерки. На небе загорались первые звезды, деревня Сан-Эстабан в ложбине на темном склоне горы напоминала блюдце, наполненное огоньками, а на подъезде к Кала-Фуэрте он почувствовал, как подул морской ветер, неся с собой свежий смолистый запах сосен.

Джордж не отдавал себе в этом отчета, но ощущение возвращения домой всегда доставляло ему радость. Вот и сейчас на душе у него стало веселее, и он вдруг осознал, насколько угнетенным и усталым чувствовал себя весь этот день. Казалось, все было против него. Письмо мистера Рутленда только добавило забот, кроме того, у него на шее по-прежнему сидела эта мисс Куинс-гейт. Интересно, как она провела день? Конечно, ему не было до этого дела, однако Джордж надеялся, преодолевая последний отрезок пути до Каса Барко, что она хотя бы не валяется в тоске на кровати.

Он загнал машину в гараж, заглушил мотор и посмотрел на часы. Девятый час. Он вылез из машины, прошел через двор, распахнул дверь Каса Барко и ступил внутрь. Дом казался пустым, однако в нем явно похозяйничали чьи-то заботливые руки: в очаге полыхал огонь, горели лампы, низенький кофейный столик перед диваном покрывала клетчатая бело-голубая скатерть, о наличии которой Джордж и не подозревал, а на ней сверкали вилки, ножи и стаканы. Ему бросилась в глаза глиняная миска с полевыми цветами. В доме витал аппетитный аромат стряпни. Он положил фуражку на стол и вышел на террасу, неслышно ступая туфлями на веревочной подошве, но там Джорджа встретила темнота — никаких следов его гостьи. Опираясь о стенку террасы, он посмотрел вниз, но стапеля были пусты; снизу доносился только шорох волн и поскрипывание его лодки, привязанной к причалу. Из прибрежного кафе донеслись гитарные аккорды, женщина начала петь — странным вибрирующим голосом, на два тона. Такое пение местные жители много веков назад переняли от мавров.

В недоумении хмуря брови, он вернулся в дом. На галерее было темно, но в кухоньке горел свет, и когда он перегнулся через стойку, то с удивлением обнаружил там Селину, сидевшую на корточках перед открытой дверцей духовки, — она сосредоточенно помешивала содержимое глубокой чугунной кастрюли.

— Добрый вечер! — сказал он, обращаясь к ее макушке.

Селина подняла голову. Она даже не вздрогнула, и Джордж понял, что она все это время знала, что он дома. Джорджу это не понравилось: она как будто присвоила себе права на его жилище.

— Привет! — отозвалась Селина.

— Что это ты делаешь?

— Готовлю ужин.

— Пахнет здорово.

— Надеюсь, получится вкусно. Я небольшой мастер по части кулинарии, скажу честно.

— А что там?

— Говядина, лук, перцы и еще много всего.

— Я думал, в доме нет никакой еды…

— Ее и не было. Я сходила в магазин Марии и кое-что купила.

— Да что ты? — он был поражен. — Мария же ни слова не знает по-английски!

— Ну да. Но я нашла словарь в ящике письменного стола.