– Закрой рот! – негромко и с некоторой даже ленцой потребовал Люсьен, но так, что перечить моментально расхотелось. – Закрой сам или я тебе помогу. И поверь, тебе это не понравится. У меня по этой части обширная практика!

Я поверил и замолчал.

Противопоставить грубой силе санитаров я ничего не мог, а интуиция, здравый смысл, житейский опыт и выработанное за годы службы в полиции умение разбираться в людях сейчас в один голос твердили: «Этот человек не шутит, и тебе тоже не следует с ним шутить».

Поэтому я не стал торопить события, решив вместо безыскусного и прямолинейного подкупа постараться отыскать среди персонала слабое звено. Люди везде одинаковые, рано или поздно мне улыбнется удача. Лишь бы не оказаться этим самым слабым звеном самому…

Сосед при появлении санитаров в один миг соскочил с кровати, забился в угол и принялся что-то сбивчиво шептать себе под нос. Лицо он прятал в ладонях, видна была лишь бритая макушка.

– Не бойся, он тихий, – посмеялся рыжий Джек, похлопал меня по щеке и вслед за напарником вышел в коридор. Захлопнулась дверь, лязгнул засов.

Я остался с психом один на один, но никакого беспокойства по этому поводу не испытывал, поскольку лодыжка моего соседа была прикована к стене стальной цепочкой, прочной на вид и не слишком длинной.

До меня он дотянуться никак не мог, и это было просто здорово. Стоило лишь санитарам выйти за дверь, шепот зазвучал громче и стал складываться во вполне различимые слова:

– Электричество – дьявол. Электричество – дьявол. Электричество – дьявол.

И так безостановочно, не смолкая ни на минуту, ни на миг.

Кожа на бритой наголо голове была покрыта воспаленными струпьями, больничная роба выглядела грязной и поношенной. И запах. Пахло в камере просто омерзительно, и я вовсе не был уверен, что источником вони служило одно лишь отверстие канализационного слива.

А сосед никак не унимался и продолжал бормотать:

– Электричество – дьявол…

Размеренный речитатив не давал расслабиться и задремать; я не выдержал и в сердцах выругался:

– Да заткнись ты!

Тогда псих отнял ладони от бледного и осунувшегося лица и посмотрел на меня, словно увидел первый раз. Он посмотрел на меня, я на него и сразу отвел взгляд, но хватило и этого краткого мига, чтобы по коже побежали мурашки.

Дело было в глазах. В совершенно прозрачных глазах, словно выточенных из двух одинаковых стекляшек. Казалось, посмотри в них – и заглянешь прямиком в мозг.

Это было неправильно. Совершенно неправильно. У сиятельных глаза бесцветно-серые, иногда они слегка светятся в темноте, но никогда мне еще не доводилось видеть столь кристально-чистых зрачков, лишенных малейших намеков на цвет.

Я не знал, стало подобное уродство следствием психического расстройства или проявилось в ходе лечения от него, и мог лишь уповать, что со мной этого не приключится.

Так себе надежда…

Больно не было, я вообще почти не чувствовал своего тела, а потому протестовать не стал. Как не стал повторять вчерашнюю попытку подкупа санитаров. Это больше не казалось хорошей идеей.

– Куда вы меня везете? – спросил я вместо этого.

– Куда надо, – коротко бросил Люсьен, запирая дверь камеры.

– Тебе понравится, – объявил рыжий Джек, своей недоброй улыбкой уверяя меня в обратном.

На этот раз тележку покатили не в кабинет профессора Берлигера, а в противоположном направлении. Вскоре коридор вывел в небольшой холл с несколькими прикрученными к полу столами и лавками, там подметал пыль то ли наемный работник, то ли кто-то из пациентов.