– А! Приехала! – нахмурился дед и подставил свою небритую щеку. Эля чмокнула ее и поспешила к бабуле. Та возилась на кухне с блинами.

– Как раз к завтраку, – обрадовалась бабуля и усадила ее за стол.

– Маринка звонила, – к ним тут же присоединился дед, – говорила, приедет кто-то.

– Кто? – испуганно прошептала Эля, выскакивая из-за стола для того, чтобы помыть руки.

– Это я тебя спрашиваю кто, – щурился дед. – Маринка говорила, жених.

– Чей? – леденея от ужаса и холодной воды из рукомойника, произнесла Элька.

– Это я тебя спрашиваю чей! – рявкнул дед, – докладывай как положено!

– Ну что ты на внучку кричишь, – постаралась смягчить разговор бабуля. – Жених так жених. Что мы, женихов не видели. Пусть приезжают, я к обеду борща наварю.

– В том-то и дело, что не видели, – буркнул дед. – Из Маринкиных, понимаешь, пруд пруди. А у этой тихони до сих пор ни одного морячка!

– Приедет сегодня морячок, – решившись, обнадежила его Эля.

– Капитан дальнего плавания?! – обрадовался дед.

Элька схватилась за голову. Жалко было его разочаровывать. Дед всю жизнь мечтал отдать внучек за капитанов дальнего плавания. Почему? А кто его знает! Такая вот мечта была у боцмана. Вероятно, ради того, чтобы было с кем о море поговорить. На суше никто не понимал страдающую по волнам душу старого моряка. Он даже потребовал от Элькиного отца, который не оправдал его надежд и стал геологом, чтобы тот назвал свою вторую дочь именем, связанным с морем. Дед предлагал назвать ее Сиреной. Еле сошлись на Марине. Элька деда понимала, но замуж за капитана дальнего плавания выходить не спешила. Не было у нее капитанов. Не было никого, кроме начальника кредитного отдела Бестужева, да и тот вел себя непонятно. Ходил вокруг нее Рыцарем печального образа, по утрам клал на ее стол розу и молчал. Но об этом дед не знал.

– Почти капитан, – прошептала она и добавила: – Только ты, пожалуйста, ничему не удивляйся.

– Я, понимаешь, на своем веку столько морских разбойников повидал! Нашла, чем пужать! Кто много плавал, много видел. Это не теперешний Джек Воробей. Наши-то были покруче. Чего один Петруха Бузотер стоил! Мы с ним столько миль пробороздили, пока нашли общий язык. Вот однажды… – И дед сел на своего морского конька.

Эля покивала головой, поддакнула и тихонько прошла в комнату к комоду, на котором стояла резная деревянная шкатулка. Она подмигнула бабуле, выглянувшей из кухни, вытащила из сумки деньги и положила в шкатулку. Бабуля развела руками, покачала головой, но Эля знала, что она была довольна ее скромным вложением в общее дело.

Спортивный автомобиль остановился перед домом ровно в полдень. Скороходовы встрепенулись и выбежали на крыльцо. Соседи тоже не оставили без внимания прибытие супердорогой иномарки в их скромную дачную деревеньку.

– Участок продаете?! – посыпались вопросы. – Вон и Петуховы свой продали. И Одинцовы собрались. Совсем обнаглели олигархи, начали деревнями землю скупать!

Дед сдвинул набекрень фуражку, почесал затылок, пригляделся к машине и крякнул.

– Внучку продаю, у всякой охоты свои заботы. – Он помрачнел, заметив, как из автомобиля вышел пижонистый молодой человек без формы морского офицера. – Рыба на деревьях гнезд не вьет.

– Доброе утро, – обратился к нему Румянцев, – не здесь ли проживают господа Скороходовы?

– Не здесь! – заявил ему дед, надвинув фуражку на лоб.