Хэлли и я прослезились. Наши волосы вспотели, наши губы стали сухими и потрескались, наши носы и лбы были ярко розовые от солнца, и я потеряла счет, сколько дней прошло с тех пор мы принимали душ. Мы выглядели не лучшим образом, как хотелось бы, но маме думаю, будет все равно.

  У меня болит бок,   сказала Хэлли.

  Хочешь, понесу тебя на спине?   предложила я.

Она покачала головой.

  Нет, это замедлит нас.

Я улыбнулась ей. Она была такой умной.

После мили   другой, мы попали на перекресток. Справа, около ста ярдов, был холм, а на другой стороне холма был ранчо. Мой желудок урчал, и мое сердце забилось. Мы были почти там.

  Там холм,   сказала я Хэлли, потянув ее на запад, в сторону заходящего солнца.

Она бросила биту, как будто она, отпуская все плохое, что случилось с нами до этого момента.

  Это тоже хорошо,   сказала она,   скоро стемнеет.

Я хотела бы побежать, но я просто слишком устала, и я знала, что Хэлли тоже.

Таким образом, мы держались за руки, пока мы подошли к холму и перелезли. Я посмотрела на дом в надежде увидеть маму на улице. Два человека сидели на крыше.

  Я думаю, что это мама!   сказала я.   Смотри, Хэлли, на крыше!

Двое мужчин выбежали из дома. Один поднялся вверх по лестнице на крышу, крича, а другой размахивал руками.

Хэлли и я побежали, а женщина на крыше что то крикнула возбужденным, высоким голосом.

  Это мама!   сказала я, стараясь не бежать впереди Хэлли.

Они стали звать нас. Слезы счастья текли по моему лицу. Я крепко сжала руку Хэлли, волнуясь, что я слишком сильно взволнуюсь и побегу слишком быстро.

Люди начали бежать к нам, а за ними последовала женщина. Мама осталась на крыше, направив винтовку.

Что то было не так.

У мамы началась паника, она кричала, я не могла понять. Я замедлилась, потянув Хэлли до полной остановки, и я огляделась по сторонам. Пшеница зашуршала. Мама могла увидеть что то, что мы не могли. В поле были зараженные. Они направлялись к нам.

  Бегите!   кричала мама.

Я посмотрела меня, сжала руку Хэлли, и побежала к ферме. Люди шли к нам, с оружием в руках. Они должны быть друзьями мамы. Они были так же экипированы, как она должна была получить нас к ней, так же, как Джо был.

Люди звали нас, кивая нам бежать к ним. Я могла бы бежать быстрее, но Хэлли шла так быстро, как могла, и я бы никогда не оставила ее позади.

Хэлли начала плакать, передавая свой страх и облегчение каждой клетке, зная, что, так или иначе, это конец нашего путешествия.

Прозвучал выстрел, пролетев сквозь развевающуюся пшеницу. Через несколько секунд я услышала его снова. Это была мама. Она стреляла в инфицированных в поле. Стрельба продолжалась, каждый раз растрескивая воздух, как гром.

Первый инфицированный вышел из пшеницы. Я остановилась и откинулась назад так сильно, что я упала, унося собой Хэлли.

Выстрелы продолжались, пока я вставал. Стена рваных, гниющих тел, образовалась между мужчинами, пытающихся спасти нас с Хэлли. Их было так много. Как будто весь город Шаллот следовал за нами только, чтобы остановить нас прямо перед тем как мы дойдем к маме.

Мужчины и женщины начали кричать, чтобы привлечь внимание огромной группы инфицированных, но они продолжали нападать на нас. Я слышала треск пшеницы позади нас, и я знала, что мы окружены. Я схватила Хэлли и прижала ее к себе.

  Мамочка!   прозвучал пронзительный визг, я едва узнала свой голос,   мама!

Снова выстрел, а ближайший зараженный упал, его мозговая жидкость вылилась и смешалась с красной грязью. Свалился еще один, и я знала, что мама снимает тех, кто подходит слишком близко.

С поля на другой стороне дороги появился Человек, и схватил меня за руку.