Что же до сути дела, то Пятницкий действительно провел какое-то совещание с некоторыми членами ЦК, коминтерновцами и первыми секретарями, на которых они договорились не о противодействии "сталинскому террору", которого, подчеркиваю, не было, а об определенной совместной акции. И этой акцией должна была стать кровавая, широкомасштабная борьба с "врагами народа". Именно под ее прикрытием блокировавшиеся между собой партократия и антисталинская оппозиция намеревались разделаться со всеми недовольными их политикой. А это в свою очередь уже дало бы реальную возможность если и не свергнуть Сталина, то по меньшей мере так повязать его и его сторонников большой кровью, а заодно и необоснованными широкомасштабными репрессиями против невинных людей, чтобы отбить у сталинцев и самого Сталина охоту посягать на власть партократии. С этого момента и начинается подлинная подоплека упоминавшейся выше инициативы Р.И. Эйхе, который от имени региональных партсекретарей потребовал от Сталина санкции на расправу с "врагами народа". И тут Сталин оказался заложником ранее упоминавшегося постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 мая 1935 г., которое гласило:

"1. Создать Оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами.

(За кулисами этого пункта стояла безупречная разведывательная информация, как об интенсивных военных приготовлениях Германии, так и особенно о том, что во время мартовских 1935 г. англо-германских переговоров Великобритания впервые выдала Гитлеру карт-бланш на его экспансию в восточном направлении)

2. Создать Особую комиссию Политбюро по безопасности для ликвидации врагов народа.

(За кулисами этого пункта стояли многочисленные и многолетние данные органов госбезопасности о резкой активизации и так никогда не прекращавшейся антигосударственной, подрывной деятельности троцкистской оппозиции, ориентировавшейся, как и прежде, на ситуацию войны, прежде всего, на организацию военного поражения СССР, в условиях которого она намеревалась перехватить власть в стране)

Провести во всей партии две проверки — гласную и негласную.

Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости повышения большевистской бдительности, беспощадного разоблачения врагов народа и их ликвидации".

По сути дела, ему был предъявлен ультиматум — или он в соответствии с этим постановлением выполнит требование региональных партсекретарей о борьбе с врагами народа, или они его скинут. Пока члены пленума были еще в Москве, это была вполне реальная угроза. Сталин вынужден был уступить, хотя и до крайности ограничил по времени возможности для представления списков "врагов народа", подлежащих, по мнению, партократии, обязательной ликвидации. Однако эти сволочи все-таки успели и уже только первым списком представили на уничтожение ровно столько, сколько Сталин хотел сменить партократов. То есть взамен себя партократы положили на плаху 194 тысячи человек только первым списком.

За кулисами требований Эйхе и иных партсекретарей стояло намерение в ходе репрессий осуществить откровенное притеснение сторонников Сталина, чего, как это было известно им, он откровенно не терпел. Проще говоря, одновременно ставка была сделана и на откровенное провоцирование Сталина на мощный ответный удар. И когда под предлогом борьбы с "врагами народа" его сторонников стали убивать, то, как сказал впоследствии Молотов, вождь «озверел». На кого — вопрос риторический: уж явно не на народ. Сталин вынужден был осознать, что единственный метод обуздать вдрызг распоясавшуюся, откровенно сопротивлявшуюся новой Конституции и фактически начавшую прямой террор против народа партократию заключался в физическом уничтожении тех, кто пытался нерасторжимо привязать его к себе самой прочной связью — совместно пролитой кровью.