Мирбах даже пытался чисто по-человечески объяснить, что сотрудники его миссии «люди молодые» и нуждаются в моционе… Одного молодого немца, который все-таки выбрался в город, где-то изрядно поколотили. Мирбах жаловаться не стал.

Переговоры с немцами о судьбе военнопленных вели Александр Доливо-Добровольский, бывший директор правового департамента МИД, и Федор Петров, который впоследствии стал заведовать хозяйственным отделом наркомата.

Некоторые другие чиновники бывшего министерства тоже завели разговор о возвращении на работу, но обставили это условиями, показавшимися неприемлемыми, посему на здании наркомата появилось залихватское объявление: «Старых чиновников просят предложениями своих услуг не беспокоить». Набрали новых людей. Всем объясняли, что иностранную политику государства будут определять не они, а Совет народных комиссаров. Ставки жалованья были весьма демократичными: руководителям наркомата платили пятьсот рублей, водителям — четыреста пятьдесят, курьерам — триста.

1 декабря 1917 года в Наркомате по иностранным делам насчитывалось тридцать человек, к Новому году-больше ста, а в январе 1918-го — уже двести. В аппарате наркомата собралась разношерстная публика — левые эсеры, анархисты. Несколько человек арестовали как белогвардейцев, а одного болгарина обвинили в том, что он немецкий шпион.

Народный комиссариат по иностранным делам занял здание бывшего царского министерства на Дворцовой площади. Сам нарком и его секретариат по-прежнему находились в Смольном, в комнате № 7. Это было время, когда Ленин и Троцкий работали в четыре руки. Переехав в Москву, в Кремле они даже поселились рядом. Это был период близких, почти дружеских отношений. Ленин занимался фантастическим делом — пытался своими декретами и решениями коренным образом перевернуть всю жизнь огромной страны. Некоторые документы тех лет написаны ими совместно. Начало писал Троцкий, окончание — Ленин. Они постоянно переговаривались и советовались.

А в Наркомате иностранных дел были образованы два основных отдела, один занимался Востоком, другой — Западом. Помимо этого действовали отдел, занимавшийся военнопленными, отдел денежных переводов за границу, правовой отдел, шифровальный, экономический, отдел печати, отдел виз, отдел личного состава и хозяйственный.

Больше всего работы было у отдела виз, потому что иностранцы покидали Советскую Россию толпами. Бежали и свои — с поддельными документами. Один активист партии кадетов сумел уехать, предъявив паспорт китайского дипломатического курьера, который ему преспокойно отштамповали в НКИД.

Заграничные представительства Советской России были весьма немногочисленны. В Лондоне будущий нарком Максим Максимович Литвинов открыл «Русское народное посольство», и в Стокгольм Вацлаву Вацлавовичу Воровскому с первым советским дипломатическим курьером были отправлены верительные грамоты «Полномочного представителя Народного комиссара по иностранным делам в Скандинавских странах».

«Никаких дипломатических переговоров в те времена не велось, — вспоминал Троцкий. — Наша дипломатическая деятельность происходила в Смольном без всякого аппарата НКИД. Только когда приехал т. Чичерин и был назначен в состав НКИД, началась работа в самом здании, подбор новых сотрудников, но в очень небольших размерах…»

Троцкий вызволил бывшего царского дипломата Георгия Васильевича Чичерина из английской тюрьмы, где он сидел за пропаганду идеи немедленного окончания войны, и сделал своим заместителем в наркомате. Чичерина Троцкий знал давно: Георгий Васильевич еще в первую русскую революцию 1905 года примкнул к социал-демократам.

Мир не признавал Совет народных комиссаров. Но пока в Брест-Литовске не был заключен мир с немцами, иностранные миссии в Петрограде поддерживали какие-то отношения с советской властью.