Он вздохнул и похлопал по циновке, приглашая ее сесть. Она села, стараясь не смотреть на длинное, стройное и мускулистое бедро бронзового цвета.

— Вождь решил отправить сведения о случившемся, не дожидаясь, пока я починю это барахло. Он не доверяет цивилизации.

— И поэтому барабаны?

— Да. Это сложная сигнальная система. Они отбивают дробь, которую слышит другое племя, передает следующим. В принципе, таким образом можно передать вести даже в Сидней. Насколько я знаю, в парке за городом живет небольшое племя.

— Они все понимают?

— Стыдись, мисс Куинс. Это же один народ. Конечно, понимают.

— А что означает эта дробь?

— Можно спросить у вождя, но в принципе… Учитывая, что сообщение должно быть кратким и емким — нечто вроде “шестерых белых убили, четверо остались, звать других белых, забрать наших белых”.

— Действительно, кратко и емко. Том, что происходит?

— В каком смысле?

— Ты на меня так смотришь… странно.

— Не думал об этом.

— Вчера думал.

— Вчера все было по-другому.

— И я была другая?

— И ты. Я так думал.

— Ты сердишься?

— Ты догадалась? Умница.

— За что, Том?

— Я могу тебе сказать, но тогда уже не смогу тебя простить, а мне хочется дать себе этот шанс.

— Том, я очень устала.

— Это не имеет отношения к усталости. Это даже не имеет отношения к десяти годам разлуки. Это привет из прошлого.

— Если ты о том, что я должна переменить свое мнение, так я уже…

— Нелл, ты не переменила бы его только в одном случае — если бы была хронической идиоткой. Тебе было восемнадцать, ты была зла на весь мир, но ведь и я недалеко ушел от тебя. Разве что мне никогда не хотелось кого-то ненавидеть. Я считал, что все люди в основном — хорошие. Что ни у кого на свете нет ни малейшего повода обманывать меня. Врать мне. Обворовывать меня. Я считал, что все, что я делаю, делаю я сам, понимаешь? Никакие обстоятельства и никакие люди меня к этому не принуждают. Прошло чертовски много времени, прежде чем я догадался, что это не так. Я поумнел, Нелл, я многому научился и считал, что уж теперь-то могу быть счастливым. Оказывается, еще рано. Нужно, видимо, еще десять лет, чтобы ты перестала мне врать.

— Я не понимаю…

— Не понимаешь, значит, и говорить не о чем. А если понимаешь — значит, снова врешь. Эй! Нелл! Что это с тобой? Кто-нибудь, помогите!!!

Нелл медленно и спокойно валилась на землю. Глаза у нее были закрыты, губа закушена до крови. Лицо заливала зеленоватая бледность. Том подхватил ее на руки, потеряв при этом набедренную повязку, и заметался среди хижин. Все вместе выглядело так эротично, что Мелани пришлось сосчитать до десяти, прежде чем идти оказывать Нелл первую помощь.

Рацию со всеми этими волнениями так и не починили. Скорее всего, она до сих пор ржавеет на солнечной полянке посреди буша.

Барабаны маори оказались куда более эффективным средством связи, и к концу дня над бушем закружился вертолет. Уже ночью Нелл Куинс была доставлена в госпиталь святого Маврикия в Сиднее, Мелани Саунд ее сопровождала, ну а Томас Йен Хэккет отправился на другом вертолете в полицейский участок в Маккае, куда везли и закованного в наручники Дью. Тому предстояло дать показания и подробно рассказать обо всем случившемся, потому что женщин пока было решено не трогать.

Джои успел выскочить из хижины и долго махал вслед улетающим вертолетам. Он жалел, что не спросил у Большой Нелл про Сэма, и теперь с нетерпением ждал следующего года, чтобы опять напроситься к Большой Нелл в проводники.