– Не врешь? – Растов красноречиво качнул стволом пистолета.

– Нет-нет! Что вы!

– Что ты сделал с Ниной? Ты колол ей какие-нибудь вещества? Чтобы она лучше «понимала»? – Растов знал странноватую манеру клонов чуть что прибегать к помощи матери-химии.

– Нет! Я считаю эти методы бездуховными! Слово заотара должно быть сильнее любых веществ! – заявил конкордианец напыщенно.

– Оно конечно, – кивнул Растов, ловя себя на мысли, что заотар почти не вызывает у него ненависти. Скорее уж смесь отвращения с желанием не сильно, но все же больно наказать – как подростка, который справил малую нужду в подъезде.

Чориев и Нина все не шли.

Однако характерный шорох движущегося лифта – он доставлял людей к обзорной площадке на вершине кряжа – был уже отчетливо слышен.

– Еще раз, для протокола, – сказал Растов, выдергивая из штанов заотара брезентовый ремень – им он запланировал Кави-усана связать, чтобы тот не пытался смыться. – Что ты хотел сделать с Ниной?

– Странный ты человек, друджвант! – сказал заотар с досадой. – Разве не видишь, что я собирался говорить с богами? Я собирался взять Госпожу Света в жены! Я собирался показать ей сияние Истины, из нитей которого мы соткем ковер нашего с ней бытия!

«Ковер бытия… Господи…»

Растов стиснул челюсти и заиграл желваками. Не то чтобы метафора («ковер бытия, сотканный из нитей сияния Истины») была какой-то особенно отвратительной и неточной. Растов отдавал себе отчет в том, что злит его совсем другое. Теперь он был уверен, что это у него с Ниной будет совместный ковер. У него с Ниной. И больше ни у кого.

– А потом?

– А потом – жизнь! Потом мы бы жили с ней жизнь! – Влажные, чуть навыкате глаза заотара глядели куда-то за горизонт.

Растов замолчал.

Переубеждать ненормального – задача для людей терпеливых и добросердечных. Ни тем ни другим Растов себя не считал.

– Поедешь с нами, – бросил капитан Кави-усану. – С этой минуты ты наш пленник.

Однако связанные за спиной руки никак не сказались на болтливости Кави-усана.

Растов выслушал обстоятельный рассказ заотара о том, как переменяют жизнь ищущего человека ритуалы. Как зависимо мнение женщины от божественных вибраций. О том, что такое супружеская пара с точки зрения Благой Веры и как близость священного огня, который неугасимо пылает в Пещере Дракона, преображает скверну и превращает говно в повидло…

В этой части заотарского рассказа Растов наконец бросил взгляд вниз, в черноту именитого провала.

Там вяло змеились голубые огненные питоны, довольно-таки чахлые. «На таких даже сосиску не поджаришь», – подумал Растов презрительно.

В те секунды капитану меньше всего верилось, что эти призрачные синие огоньки могут что-либо «преобразить». А от сумбурных проповедей заотара грозила взорваться голова…

К счастью, со стороны лифта появились насквозь мокрый Чориев и Нина – ободранная, исцарапанная, перепачканная не то грязью, не то копотью, в порванном на боку платье. Растов машинально отметил, что Чориев успел развязать девушку.

– Костя? Ты? – оробела Нина, завидев Растова. И сделала шаг назад. – Я думала, ты… куда-то уехал… Ну, воевать.

– Я… – Растов тоже неожиданно сильно застеснялся. – Так и есть… Воюю. Я, кстати, хотел тебе позвонить… Но только связь не работала.

– Я так и поняла, что связь…

Однако даже после этих слов на шею своему спасителю Нина не бросилась, как сделала бы всякая героиня приключенческого фильма, даже фильма клонского.