— В котором нет ни единого слова о том, что авелар не вправе возлегать на ложе с женщиной, любовь моя, — смеясь парировал замечание своей любовницы высший иерарх церкви и пояснил, — Лиу, стены этого дворца видели и не такое. Верховный авелар Бреннар VII был так влюблён в мать своих детей, что сумел сделать её верховным авеларом после своей кончины и, представь себе, она стала править Алурско-Сайларической церковью под именем Дестада II, так что в том, что ты будешь жить со мной в древнем авеларском дворце, не будет такого уж большого греха, нам всего лишь нужно соблюдать правила приличия, а ты, моя шалунья, недавно чуть было не вогнала в краску девятого кариола Святой церкви. Хорошо, что брат Эспайр человек с крепкими нервами и способен держать себя в руках.

Верховный авелар и юная графиня прошли через потайной вход в опочивальню и сразу же забрались в постель, а в это время далеко к северу от Алурии первый пророк Стального прогрессора, которого в этой стране ждали, как Второго Учителя, во все лопатки улепётывал от конного отряда ищеек теговийской инквизиции. Хуанер Лиммен был всего лишь полторы недели пророком и целителем, но уже успел так разозлить святую инквизицию Теговии, что она вся была поднята на его поимку. Хуанеру недавно исполнилось двадцать пять лет. В этом возрасте каждый добропорядочный, богобоязненный мужчина должен обзавестись семьёй, трудиться на благо короля Кеньора VII, восхвалять Бога и трепетать перед его служителями — авеларами, а они в Теговии отличались ревностным отношением к своим обязанностям пастырей и особой суровостью.

Увы, ничего этого не было дано Хуанеру Лиммену уже только по той причине, что он был незаконнорожденным сыном командира небольшого отряда наёмников, служившего королю, и дочери ткача. Мари, мать Хуанера, за свою любовь к суровому и немногословному северянину Ганту Лиммену поплатилась тем, что была проклята семьёй и изгнана из отчего дома. Пока был жив муж, служивший в охране короля, она и её сын не бедствовали, но когда Хуанеру исполнилось шестнадцать лет, он трагически погиб, приняв в свою грудь стрелу, предназначавшуюся королю. Поначалу её ещё чествовали, как возлюбленную героя, но уже через год у Мари начались неприятности. Поскольку она, в отличие от большинства других теговиек умела читать и писать, святая инквизиция заподозрила её в колдовстве.

Суд длился почти три года и Мари бросили в темницу. С тех пор Хуанер больше её не видел и даже не знал, жива ли она. Его за молодостью лет отпустили, но дом отца инквизиция отобрала в оплату судебных издержек, как и большую часть имущества. На память об отце у него остался один только кинжал. Ещё он знал, где отец, как человек умный и предусмотрительный, закопал в нескольких местах двенадцать, по числу учеников Первого Учителя, небольших горшочков с серебряными монетами. Всё бы ничего, у отца Хуанера было много верных и преданных друзей, но вот беда, на нём стояло несмываемое клеймо незаконнорожденного, а это почти колдун, и к тому же юноша, обученный грамоте отцом, пристрастился к поэзии, запрещённой в Теговии, и что хуже всего, сам начал сочинять стихи.

Высокий, сильный и ловкий, он не уставал напоминать всем, что его отец спас жизнь королю Иннокену III, но три года назад тот умер и на престол взошел король Кеньор VII и ему не на кого стало ссылаться. Впрочем, спасённый его отцом король палец о палец не ударил, чтобы защитить его мать от инквизиции, так что и ему помощи от него не было никакой. Правители люди неблагодарные. На работу его не брали, но купцы и лавочники часто приглашали его, когда им требовался человек знающий грамоту и счёт, вот только не все с ним за это расплачивались. Куда больше Хуанер зарабатывал тем, что по вечерам играл на инструменте, похожем на гитару, и пел старинные рыцарские баллады собственного сочинения.

Полторы недели назад, когда Хуанеру в порядке оплаты того, что он весь вечер драл глотку, веселя народ пением баллад, пустили на ночлег в каморку на конюшне, молодой поэт, которому так обрыдла жизнь изгоя, хоть бери и вешайся, услышал у себя в голове чей-то голос.