– Ваша воля будет исполнена, Госпожа.

Он опять ухмыльнулся. Должно быть, у него эта привычка выработалась еще в те времена, когда он был рабом, – что-то вроде защитной реакции. И все же… Чем больше я его узнавала, тем более зловещим он мне казался.

Но почему? Он был настоящий таглианец, принадлежал к низшей касте. Разносчик овощей, обремененный женой, детьми и, как он недавно узнал, парочкой внуков. Он был одним из тех, кого считают оплотом нации, – тихий трудяга, в поте лица зарабатывающий на жизнь. И со мной он обращался словно с любимой дочерью. Что в этом было зловещего?

В Раме же странного было гораздо больше. В свои двадцать три он уже овдовел. Женился по любви, что для Таглиоса нетипично – там браки всегда заключались по сговору. Его жена умерла при родах, младенец оказался мертворожденным. Поэтому в нем столько горечи и разочарования. Подозреваю, что в отряд Рам вступил потому, что искал смерти.

О Зиндху я не знала ничего. Говорил он только тогда, когда на этом настаивали, и казался еще более вкрадчивым, чем Нарайян. Однако он всегда выполнял порученное ему дело, и выполнял его хорошо, не задавая лишних вопросов. Всю жизнь меня окружали темные личности. Долго, очень долго я была женой Властелина – самого мрачного из всех, кого я когда-либо знала. Неужели я не справлюсь с этими людишками?

Ни один из них не был глубоко верующим, что тоже казалось странным, ибо вся жизнь таглианца пронизана религией и каждое ее мгновение рассматривалось как религиозный опыт и было подчинено долгу верующего. Меня это беспокоило до тех пор, пока я не заметила, что религиозный пыл большинства моих людей несколько угас. Я спросила об этом одного из воинов. Ответ его был прост:

– Здесь нет священников.

Это могло служить объяснением. Нет такого общества, которое состояло бы только из истинно верующих. А то, что испытали эти люди, сместило все их представления о Боге. Их вытащили из привычной мирной жизни и ткнули лбом в такие вещи, на которые религия не давала ответа. Они уже никогда не станут тем, чем были раньше. И Таглиос с их возвращением будет другим государством.

Численность отряда увеличилась втрое. Не больше не меньше, шестьсот человек, исповедующих три основные религии и несколько отдельных культов. Кроме того, более сотни рабов вовсе не таглианского происхождения. Если они обретут уверенность в себе, то из них получатся прекрасные воины. Бежать им некуда – они были бездомны. А отряд мог стать их домом.

Беда в том, что при таком множестве разных культов каждый день отмечался какой-нибудь праздник. Хорошо еще, что у нас не было священников, – хлопот тогда не оберешься.

Воины почувствовали себя в безопасности. Это дало им возможность вернуться к прежним привычкам, что, в свою очередь, ослабило их дисциплину. Они забыли о войне, зато, к моему неудовольствию, вспомнили, что я – женщина.

Закон и исторические традиции в Таглиосе ставят женщину на один уровень со скотом. Даже ниже – со скотом обращаются менее вольно. Женщины, которым удается добиться высокого положения в обществе или обрести авторитет, вынуждены скрывать это. Они действуют за спиной мужчин, руководят ими и оказывают на них влияние. Еще одно препятствие на моем пути, может быть самое серьезное.

Как-то утром я вызвала Нарайяна.

– Мы в сотне миль от Дежагора. – Настроение у меня было отвратительное из-за ночных кошмаров, нервы – на пределе.

– Сейчас мы в безопасности. – Их уверенности в этом можно было позавидовать.

– Я намерена кое-что существенно изменить в нашей жизни. Как много у нас надежных людей?

Он самодовольно ухмыльнулся. Самонадеянная маленькая крыса.

– Треть. А может, и больше, если как следует проверить.

– Неужели так много? – Я была удивлена.