И все-таки, по их собственной терминологии, это было техническое усовершенствование, с еще большим воодушевлением они обсуждали проекты, которые пока внедрить в жизнь не удавалось, но что за ними будущее — несомненно. Один из таких проектов предложила и пламенно защищала Вера. В детстве она очень увлекалась птицами, отец когда-то держал дома канареек, сначала она добилась, чтобы летом он освободил их, выпустил на волю, а потом так без их трелей заскучала, что он снова поехал на Птичий рынок, привез пару хохлатых попугайчиков и пару тех же канареек.

Прочитав в гимназии кучу книг о птицах, об их происхождении, эволюции, одно время даже думая заняться орнитологией, она теперь, штудируя педологию, вдруг сообразила, что немало птиц вовсе не занимаются воспитанием потомства, кукушки, например, да и не только они. А это могло означать одно: необходимые навыки уже заложены в птичьих генах, либо мать воспитывает птенца, еще когда вынашивает яйцо. Это преамбула, а дальше Вера переходила на человеческий род, доказывала, что пребывание ребенка в утробе матери, первые девять месяцев его жизни — главные, и от того, какие уроки он тогда усвоит, зависит его будущее.

Она говорила, что это время теснейшего общения между матерью и ребенком, время, когда это общение идет целый день, и ночью, когда ребенок в ней спит, тоже. Ничто другое не мешает, нет противоречивого влияния родни, сверстников, наконец, социального класса и эпохи, ребенок слушается не улицы, не книг и газет, лишь ее одну, значит, не пропустит ничего важного. Вера утверждала, что доверие, контакт между учителем и учеником настолько полные, что за те девять месяцев, что плод находится в утробе матери, ребенок получает больше знаний, чем за всю последующую жизнь.

Как же конкретно идет обучение, говорила Вера? Вот, например, мать съела вкусное, нужное для ее организма, и сразу по телу — флюиды радости и ликования; ребенок, сопоставив их с пищей, всё тут же запомнил; посмотрела будущая мать на красивый цветок или обрадовалась подарку, доброму слову, сказанному мужем, а то книге, хорошей музыке — снова по телу флюиды, и ребенок, точно как она, обрадовался цветку или музыке. Теперь, когда со всем этим он встретится в самостоятельной жизни, то вслед за матерью, даже не умея читать, придет от книги в восторг.

Дальше Вера сказала, что если ее идея верна, можно радикально, на десятки лет сократить время построения коммунизма в России. Буквально за считаные годы воспитать истинно коммунистического человека, который будет это общество строить, в этом обществе работать, жить. Известно, как трудно расстаться с себялюбием и эгоизмом. Первые четыре года революции показали, как упорен человек во зле. Ведь нэп — коренное поражение революции: коммунизм, основа его — что человек хороший, при первой возможности он выберет добро, на другое даже не взглянет, нэп же доказывает, что человек по природе зол, и пускай просто будет меньшее из них, и то ладно, и то хорошо.

К счастью, нэп — не навсегда, дело еще можно поправить, а чтобы облегчить переход из старого мира в новый, надо сделать так, чтобы каждый шаг на этом пути наполнял человека чисто физическим ликованием. То есть тягу к коммунизму можно воспитать в человеке всё равно как павловский условный рефлекс, и он, еще ничего не понимая, не отдавая себе ни в чем отчета, семимильными шагами побежит в будущее.

Многое, говорила Вера, мы можем уже сегодня. Пока общество еще не богато, надо дать коммунизм хотя бы будущим матерям. Едва в женщине зародится новая жизнь, ее следует изъять из привычного окружения, целиком и полностью поместить в Коммунизм.