- В Голландии, среди тюльпанов.

Даша повернула на бочок свою хорошенькую, гладко причесанную головку:

- Везуха! От фирмы?

- Ну да.

- Думай скорее! Мой телефон помнишь?

- Те же "светские сплетни"? На них сидеть?

- Да, но в совершенно оригинальной форме!

... В туалете блевала длинноногая шатенка в изумрудах, возможно, настоящих, возможно, бриллиантами, а возможно, и сапфирами. На улице мокла под дождем стайка девчонок, прибывших либо с Украины, либо из Белоруссии или Твери. Где-то поблизости можно при желании обнаружить их покровителя-сутенера, или "мамочку". В помойном контейнере рылась грязно-белая собака, наперегонки со стариком. С его обвисшего кепарика стекали дождевые капли. И на все это, и на многое другое не стоило смотреть, чтобы не портить себе настроения.

В автобусе одна пожилая тетенька советовала другой пожилой:

- А ты не бери ничего такого в голову! Плохое-то! Ну убили у соседки парня, но не твоего ж! Ну мало ли чего творится! Я вот всегда смотрю про всякие убийства по телевизору, про трупы, а сама не дергаюсь нисколько! Я радуюсь наоборот: "Не меня ведь убили! Я вон живая хожу! Я вон чаю налью сейчас и с конфеткой выпью!" Иначе ж с ума сойдешь, а то!..

Топот копыт... Топот копыт... Неужели я лишь одна слышу их?

Алексей померил мне давление и заключил:

- Надергалась, вот и результат! Это у тебя в висках стучит. Выпей это и это.

А я все ждала, надеялась, что он примется расспрашивать меня подробно, что же со мной приключилось-то...

Не дождалась. Обронил:

- Не женское это дело - журналистика. На кой красивой девушке копаться в грязи, в отбросах?

Приходил Михаил, произнес с укоризной:

- Слабачок ты, слабачок! А ещё на такие большие дела ходила!

Кончилось чем? Да оклемалась я помаленьку, устроилась в журнал для детей. Михаил одобрил:

- Райское наслаждение, однако! Надолго?

- Там видно будет.

Мне иногда мнилось, что если бы сразу узнала все-все про Дом ветеранов ещё тогда, когда лежала в больнице, - было бы проще и легче. Но шло следствие, вернее, тянулось. В одном из стишков, присланных в журнал, тоже шла борьба Добра со Злом: благородные Дирольчик и Ксилитик воевали с недругом Кариесом.

И Дирольчик пошел на бой,

И Ксилитика взял с собой,

Кариес пуст трепещет злой,

Пусть не светит ему покой...

Вся редакция декламировала и хохотала. И я в том числе.

... Много-много воды утекло, пока я не узнала все ходы наркобанды, облюбовавшей для своих дел Дом ветеранов работников искусств. Моя бедная мать к тому времени перестала вязать и читать. Ее научили делать картины из сухих трав, цветов и листьев. В нашей квартире поселился запах осени... Митька получил диплом и пристроился в инофирму, где требовались "аккуратность, добросовестность, аналитическое мышление, способность быстро принимать решения". Доход "от 700 долларов" сразил наповал его привычку долго валяться в постели, потом собираться кое-как и мчаться на лекции в мятой рубашке. Теперь он вскакивал первый в доме, как ошпаренный, тщательно брился, проверял воротнички и манжеты на предмет хоть малюсенькой складочки.. Признался как-то:

- Огромную роль в нынешних условиях жестокой борьбы за капитал играет, Татьяна, рост. Мои метр восемьдесят пять делают мое пребывание в делегациях по обработке иностранных толстосумов очень даже необходимым.

Я видела его девушку-Белоснежку. Круглые карие глазки, полные света первых невинных радостей и простодушия. Тем не менее она уговорила Митьку снять комнату в коммуналке, чтобы жить самим по себе, не вмешивая в свою жизнь никаких родственников.