Но одно дело информационная борьба, с которой некоторое время Борис боролся сам с привлечением своих людей «из нужной прессы». Но всё оказалось сложнее. Оказалось, что это только первый этап травли Кучумовых. Последовал второй удар. Копание в грязном белье семьи. На свет стали выплывать тайны из личной жизни семейства. Сразу появились любовники и любовницы членов семьи, непризнанные дети, внуки, подливавшие огонь в разрастающуюся шумиху. Стали появляться подробности жизни старшего Кучумова в беспредельные девяностые, которые свалили с инфарктом в больницу крепкого и властного мужчину.

– И что это значит? – удивлённо поинтересовался у него Андрей, – с чего такая расслабуха?

– А, друг объявился, – пьяно ответил Борис, – да какой ты друг, ты бросил меня в самый трудный момент, ты променял меня на бабу, – он хотел запустить в Андрея пустым бокалом с остатками коньяка, но тот вовремя перехватил его руку.

– Тихо, тихо, Боренька, давай без рук. Скажи как отец? Как его здоровье? Его выписали из больницы?

– А! Тебя теперь интересует его здоровье? Из больницы выписали.

– Давай, я тебя положу на диван, ты проспись, а я позвоню твоему отцу и всё узнаю сам.

– Сам, сам с усам, – пьяно бормотал Борис, – позвонит он отцу. Отец слова тебе не скажет!

– Это почему?

– Почему? Потому что папа лежал в больнице с инсультом.

– Что произошло? Говори подробно, что произошло, пока меня не было?

– Ничего, просто мы разорены. Всё «фенита ля комедия».

– За десять дней такие изменения? Подробней рассказывай.

– Ха-ха-ха! За десять дней? Проснулся? Подробней тебе надо? Думаешь, это всё так десять дней, раз и конец Кучумовым? Это началось задолго до твоего Парижского турне.

– Как? Почему ты молчал?

– Я молчал? Нет, просто мой лучший друг меня не слышал. Он был сильно увлечён своей новой пассией. Кстати, у вас там как, всё отлично?

– Не отвлекайся. Что ты думаешь обо всём этом? Надо всё выяснить.

– Андрюша, что тут думать. Нас кто-то заказал. Это ясно без всяких выяснений. Эти грязные журналюги, эти… мало им нашего разорения, так они ещё припомнили отцу девяностые. А последней удавкой стало, – Борис встал с дивана, на который его уложил Андрей, подошёл к столу и допил коньяк, – у нас произошло отравление. Уже десять человек госпитализированы, ждём новых госпитализаций, – серьёзно сказал он.

– Чем они отравились?

– Не знаю. В основном отравились те, кто заказывал бизнес ланчи и вино. Идёт проверка, ты же видишь, ресторан закрыт, все продукты опечатаны.

– Только в этом ресторане?

– И в остальных двух. Всё. Это конец. Отца затравили его прошлым, а когда он узнал об отравлениях… Всё, Андрюха это конец.

– Так всё-таки, какие мысли по этому поводу?

– Мысли? Мысли разные. Могли конкуренты. Это же акулы, им нас заглотить, запивать не надо. Могли отголоски девяностых. Должен был выйти из отсидки один кадр, у него с отцом были дела в своё время. Но это мои предположения. Всё может быть. Кто-то же заказал.

– Дела…

– Сейчас исками нас закидали, ты хоть в этом поможешь, а то так сказать потерпевшие такие суммы материального ущерба предъявляют… или ещё куда свалишь? На Канары, например?

– Хватит тебе ёрничать. Я, кажется, втрескался по-настоящему.

– Быстро, быстро ты сгорел под чарами незнакомки.

– Ты это о чём?

– А что, за такой короткий срок ты успел и всё узнать о ней и втрескаться?

– Борь давай так, подозревай, но знай меру.