В свое время Васко мог сколько угодно пить. В последние же годы ограничивался горячим грогом, который с таким искусством приготовлял в своем домике в Перипери. На этот раз он без колебания выпил всю бутылку целиком, как в дни своей молодости. У него еще сохранился остаток прежней выносливости, он крепко держался на ногах и уверенно прошел в столовую попросить еще кашасы. Жильцы пансиона — собиратели каучука из провинции смотрели на него с любопытством. Когда, получив еще бутылку, он вышел, дона Ампаро объяснила:

— Бедняга… Жалко мне его. Такой человек, пожилой, в форме и всякое такое, а жена — негодяйка, убежала с каким-то никуда не годным капралом. Несчастный остался совсем один… Мир полон горестей и обмана.

Под влиянием жары и кашасы Васко заснул глубоким сном без сновидений… Он с трудом стащил с себя ботинки и китель. Брюки и рубашку так и не удалось снять. Последний глоток он выпил уже в полусне.

Таким образом, Васко оказался единственным человеком в городе Белем-до-Гран-Пара, не пережившим в эту ночь величайшего ужаса, не ощутившим в сердце холода смерти, неумолимой близости конца. Потому что, когда дона Ампаро и ее жильцы, внезапно разбуженные, выскочили из дома, вопя и призывая бога, они, конечно, не вспомнили о Васко. Впрочем, в эту роковую минуту мало кто помнил даже о родной матери, об отце, о жене и детях.

Дело в том, что в ту ночь, совершенно непредвиденно, вопреки всем прогнозам погоды и к вящему изумлению деятелей метеорологической службы, над портом и городом Белемом разразилась буря невиданной силы, испугавшая даже старых моряков. Такого урагана, такого страшного шторма не бывало ни разу в наших южных морях.

Из других частей света прилетели бешеные неистовые ветры. Воя 6т ненависти, они яростно накинулись на город. Быстрые, неумолимые, они рвались разрушить все ради спасения мечты. Огнедышащий самум стеной гнал перед собой пески из пустыни. Муссоны из Индийского океана, где не раз плавал капитан Васко, шли сомкнутым строем; они сметали дома и переворачивали их в воздухе, словно сухие листья. Крутя смерчи, насвистывая песню смерти, принесся из Африки черный харматан. Он обрушился на пакетботы, швыряя их о причалы, ломая мачты и трубы. Пассаты потопили баркасы, парусники и жангады. Мрачный мистраль вздумал позабавиться: он захватил прибывшую из французской Гвианы яхту, порвал паруса, сломал руль и погнал ее снова в море, к острову Маражо, где страшные черепахи заполонили деревни. Из Сибири подул ледяной ветер, принеся на своих белых крыльях смертельный холод. Он примчался издалека и потому с опозданием, но с его прибытием наступил конец света. Северо-восточные ветры — террал и аракати — занялись английским судном и пароходом Ллойда; они оборвали прочные швартовы и бросили суда одно на другое, забавляясь треском проломленных корпусов. Аракати швырнул корабль Ллойда без мачт, без палуб в открытое море. Террал — страстный националист — медленно расправлялся с английским судном; он провел по горлу белокурых матросов своим острым как нож языком, и это означало гибель.

Потом он закружил судно в смерче и наконец потопил около причала; там оно и осталось лежать, как грозное напоминание о буре.

С экватора, где они спали в сырых лесах, пришли вместе с ветрами дожди. Они обрушили на Белем гнилые воды, зараженные лихорадкой, тифом, черной оспой. Ливни мгновенно превратили город в тысячи рек, речушек, ручьев и водоемов. Амазонка вздулась, алчно пожирая землю, намывая острова и губя людей. Рев подымающейся по реке громадной волны-поророки разносился на километры, его слышали даже на берегах Африки, в городе Дакар и в глухих селениях, где дрожащие от страха люди принимали его за воинственный клич бога Шанго.

Жители Белема покинули свои дома, гром беспрерывно гремел, электрическое освещение заменили молнии. Они вспыхивали одна за другой, и в их свете видно было все: рушащиеся здания, повозки и автомобили, уносимые водой, пароходы, плывущие по воле волн и садящиеся на мель на внезапно возникших островах.