Кого предали земле в них, и как давно, оставалось только гадать, и лучше узнать это заранее, прежде чем столкнуться лицом к лицу с неминуемой опасностью.

— Давай по широкому кругу, — сказал я и помощник тут же подчинился, отвозя нас по длинной широкой дуге от зловещего скопления склепов.

Я таращился во тьму, ожидая в любой момент увидеть зловещие тени среди них, но все равно ничего не видел, затем Юрген внезапно дернул "Саламандру" в сторону кладбища.

— Нам придется проехать по углу, — сказал он, словно это было маленьким неудобством, — иначе застрянем в деревьях.

Я развернулся, вглядываясь вправо, вместо того чтобы приглядывать за некрополисом слева.

Я убедился, что ночь в той стороне темнее, звезды и городские огни были заслонены прочной изгородью растительности, которая возвышалась над горизонтом подобно низким грозовым облакам.

Держась за тяжелый болтер одной рукой, опасаясь еще одной внезапной смены курса, я взглянул на карту в книжке, сочтя что кусочек растительности на карте в графическом представлении был намного меньше, чем в реальности.

Проезд вел к воротам на другой стороне парка, который были относительно близко, но теперь нам нужно было пролететь мимо склепов, дабы попасть туда.

А значит придется замедлится, и в свою очередь мы станем уязвимы для атакующих.

(Почему нам не пришло в голову просто вернуться к месту, с которого мы въехали в парк, я не понимаю; все, о чем я думал в тот момент, что у нас мало времени и, что касается лично меня, я настолько опасался нападения, что думал только о том, чтобы доехать).

В темноте все еще не было никакого движения, так что я сложил руку, прося защиты Императора (несмотря на убеждение, что у Него и так дел по горло, еще не хватало приглядывать за моей жалкой шкурой, но никогда не повредит попросить), и сжал руку на гашетке тяжелого болтера.

— Вези нас! — приказал я, ощущая, что готов как никогда.

Юрген подчинился столь же флегматично, как делал что-либо еще, и рык нашего двигателя упал на октаву.

Мы замедлились и начали намного спокойнее катиться к низенькому скоплению окружающих склепов, яркий свет головных прожекторов подчеркивал каждую деталь.

Некоторые были почти древними, напоминание миру живых, которые все еще оплакивали усопших, другие были увиты мхом и цепляющимися растениями, которые карабкались по крошащимся иконам, а в некоторых случая полностью разрушали их.

- Упс, — произнес Юрген, когда ему не удалось заложить поворот, и мы боком врезались в огромный и внушительный мавзолей, что преграждал нам путь.

Гипсовый рокрит искрошился и отвалился, огромные куски отвалились с грохотов нам в пассажирский отсек, к счастью не задев меня, и какой-то особенно безвкусный херувим окончил жизнь под нашими гусеницами превратившись в каменное крошево.

- Лучше включить передачу ниже.

— Это будет благоразумнее, — сказал я, счистив пыль и голубиные испражнения с фуражки; за нами рухнула боковая стенка и все здание рухнуло подобно пьянице, который просто не мог устоять на оставшихся опорах.

Я почти ждал что все здание рассыпается в щебенку, но оно неким образом устояло, хотя сколько еще простоит после нашего отбытия лежало за гранью самых смелых предположений.

С хрустом шестеренок мы поехали со скоростью чуть выше пешеходной, часто сворачивая в самые широкие проходы между монументами.

По началу казалось, что война обошла стороной эту скромную обитель скорби и могил, пока не появились мы, но через несколько секунд я начал замечать повреждения на некоторых склепах.

Двери были выломаны, некоторые свисали с петель или шатались от ветра, Юрген явно тоже это заметил — он отхаркивал и сплевывал — явный признак его недовольства.

- Грабители могил, — произнес он тем же тоном, с которым говорил о еретиках.