Въехав в родной «Металлург», мы решили закупиться всем необходимым в том самом единственном магазине, открытым по той причине, что продавщица жила и спала в подсобке. Открыв дверь после недолгого стука, она встретила нас настороженным взглядом, но мы заверили ее, что в этот раз убегать никуда не собираемся, и она немного смягчилась и стала пробивать покупки.

Согласно моему нехитрому умозаключению, сделанному в тот вечер, в тяжелых стрессовых ситуациях люди делятся на два ярко выраженных типа. Одни стремятся, как Ванька и Семен, забыться в алкогольном или наркотическом угаре, так, чтоб пропустить самое напряженное время и «проснуться», когда все станет ясно и понятно.

Другие же, как, в данном случае, мы с Лехой, предпочитают оставаться кристально трезвыми, чтобы в случае чего быстро и адекватно среагировать на изменившиеся обстоятельства. Трудно сказать, какой из этих двух путей верный, но я свой выбор сделал, ограничившись упаковкой здорово подорожавшей гречки (так и не пойму, с чего бы вдруг?), буханкой хлеба и плиткой шоколада.

— Вот вам и День Победы, — Леха с хмурым видом ворошил тонкой веткой угли потухающего костра, чтобы разжечь их и подбросить веток — становилось зябко, на смену дождю пришел ветреный прохладный ветер. — Надо бы еще разок сходить до магазина, попробую до мамы дозвониться, до Оли. Неспокойно мне.

С наступления кромешной загородной тьмы минуло два часа. Мы сидели на круглом лысом бревне посреди огорода и курили, придвинувшись поближе к вновь разгорающемуся огню.

Ванька с Семеном, не внимая нашему возмущению, уже успели уговорить очередную бутылку беленькой, и теперь их храп разносился по всему участку. Мы же решили, что будем бдеть. И хорошо, иначе полегли бы всей компашкой. Возможно даже, что мучительно, не осознавая до конца, что стряслось.

Безоблачное небо на востоке, полное темной глубины и испещренное холодными огоньками звезд, вдруг полыхнуло таким ярких заревом, что мне пришлось крепко зажмуриться и закрыть глаза руками, чтобы сохранить зрение — повезло, что я в этот момент смотрел куда-то вниз, иначе как пить дать, повреждение сетчатки обеспечено.

Через мгновение по земле прокатилась дрожь вперемешку с низким утробным рокотом. Надсадно захрипел лес, и сухим треском отозвался наш маленький хлипкий домик, весь заходивший ходуном. Я уже был готов к тому, что он развалится на части, похоронив под собой наших пьяных товарищей, но, к счастью, все обошлось.

Я осторожно оторвал лицо от ладоней и огляделся. Небо уже не ослепляло режущей глаза яркостью, но восточная его часть по-прежнему была светла. Оранжевая полоса горячего света играла на макушках деревьев, щекотала их и норовила проглотить, чтобы потом добраться до нас. Я посмотрел на Леху, Леха посмотрел на меня. Оба все поняли.

Несколько секунд мы просто молча пялились друг на друга, не зная, с чего начать, а потом я дрожащими, не слушающимися пальцами потянулся за следующей сигаретой. Леха с абсолютно идиотским выражением лица достал из джинсов мобильник. Понажимал на кнопки, но тот не подавал признаков жизни.

Мне едва удалось прикуриться, получилось где-то раза с десятого. Все вокруг опутало бархатное и плотное покрывало тишины — после громкого взрыва нам как будто ваты в уши натолкали. Сделалось совсем не по себе. Никогда не думал, что остаться без слуха так страшно.

— Димыч, проверь телефон, — глухой голос Лехи с трудом прорывался через заткнувшую уши вату.

Вдыхая горький дым, полез в карман. Я уже знал, что случилось, эта проверка была, по сути, чистой воды формальностью, чтоб не гадать понапрасну. Худшие опасения подтвердились.