| Ей было страшно. Она чувствовала себя одинокой и совершенно не хотела бороться с болезнью, как учили лекари деревни. Но чужаки делали ей уколы, и болезнь отступала. Чужаки, которые убеждали, что они не враги ей. Чужаки, которые вылечили и сказали, что она свободна, что может идти в деревню. Ролана вышла из больницы. Город-курорт был большим, и она не знала, как выйти из него. Не знала она и дорогу к деревне. Она просто стояла и нервно кусала до крови губы. Карманы у неё были набиты конфетами, а в глазах стояли слёзы — недопустимая слабость для женщин ноаквэ. Для женщин, которые привыкли править в своих деревнях. Но здесь, в городе чужаков, всё иначе. Здесь мужчины и женщины были равны. Долгое время после того, как один из врачей разрешил ей остаться в больнице, пока за ней не вернётся мать, Ролана не могла привыкнуть к этому равенству. Особенно когда её пытались познакомить с другими детьми. Мальчики заигрывали с ней, и Ролана вначале принимала это за неуважение. Чуть позже, когда её взяла к себе пожилая женщина из больницы, и Ролана чуть лучше изучила язык чужаков и их традиции, она научила себя принимать их такими, какие они есть. Но суть, которая была заложена с рождения, осталась. Суть ноаквэ. Больше года Ролана и женщина, которая взяла её под свою опеку, ждали, что мать вернётся за ней, затем смирились и начали строить новую жизнь. Ролана пошла в школу для детей работавших на планете людей. Чужой мир становился проще, понятнее. У неё появились свои друзья и свои враги. Свои маленькие истории и свои увлечения. Увлечения, которые почерпнула она из нового мира. Маленький мертвец с синими глазами ожил, снова научился смеяться. Тогда-то и появилась мать. Она вернулась не за дочерью. Нет. Для дочери были давно спеты похоронные ритуалы. Она пришла с женщинами деревни, чтобы рассказать страшные истории о животных с белыми высохшими глазами, чтобы рассказать сказки о комете, из-за которой всё это происходит. Она кричала и требовала, чтобы чужаки избавили их от напасти. Кричала, что животные нападают на ноаквэ. Кричала, что по деревням ходят слухи о том, что где-то видели людей, превратившихся в слепых мертвецов, которые передвигаются по запаху и слуху, ища себе пищу. Этих людей называли — нагвали. Духи, которые бродят по лесам на грани жизни и смерти. Ролана слушала эти истории и не верила, что мать не узнаёт её. Она подошла к ней и взяла за руку. Мать долго хмурилась, затем смачно выругалась на местном наречии и ударила её по лицу. Ролана испугалась и отскочила назад. Мать схватила её за руку и не отпускала до тех пор, пока они не покинули город и не вернулись в деревню. Ролана не сопротивлялась, не оглядывалась. Она боялась и была счастлива. Но счастье длилось недолго. Мир, к которому она привыкла, изменился, стал другим. Несколько долгих дней Ролана пыталась найти отличия, затем призналась младшему брату по имени Анаквад, что изменилась, наверное, она сама. Он долго смеялся над её шуткой, затем, когда понял, что Ролана говорит серьёзно, рассказал обо всём матери. Мать выпорола дочь и отправила работать на рубку леса, прислуживать мужчинам. Мужчины перешёптывались и бросали косые взгляды на дочь члена совета. Ролане было почти шестнадцать, и она жалела, что покинула город, как когда-то давно жалела, что покинула деревню. Если бы она была чуть моложе, то, возможно, ей захотелось сбежать, но нужно было лишь немного подождать. Она знала, что многие мужчины уходят из деревни, чтобы работать в городе. Никто не держит их. Никто не стал держать и её. Она вернулась в родной город, но женщина, которая опекала её прежде, покинула Хинар и вернулась на свою планету. Изменилось почти всё, снова стало чужим. Ролана нашла лишь одного старого друга, с которым вместе училась в школе. Его звали Мижан, и он помог Ролане устроиться в один из баров танцовщицей. Это была его месть, за её пренебрежение. Ролана знала об этом. Она всегда унижала его, потому что он был мужчиной, унижала так, как женщины её племени унижали своих мужчин. Теперь он отыгрался. |
