— Этот называется шантаж, — хмуро заметил я.

— Да, это называется шантаж, и что? Его величество как глава клана должен думать о клане и обо всей стране, поэтому к нему такие определения неприменимы.

— Матвей, ты звонишь, чтобы мне это всё высказать? — спросил я ласково. — Я тут у Ушаковых понял недавно одну вещь, а ведь я однажды стану главой твоего клана, если вы не оставите идею меня им сделать, и, догадайся, кто может начать страдать первым?

— А вот это точно попадает под определение шантаж, — чопорно произнёс Подоров.

— Да, и что? — я вернул ему его же фразу. — И я совершенно этого не стыжусь.

— Ладно, шутки в сторону. Как я и предполагал, молодой Лейманов не проникся идеей посвятить себя государственным интересам, а его малахольный папаша во всём идёт на поводу у своих детишек. Хорошо ещё его младший сын растёт вполне разумным парнем. Но тут сказывается изоляция от влияния отца, который семью отослал из дома, пока Ирина чудила. Кстати, а ты не в курсе, кто Ирину в итоге соблазнил?

— Не твоё дело, — я огрызнулся и тут же выругался, поняв, что сдал себя опытному особисту с потрохами.

— Ты прав, это не моё дело, — в его голосе прозвучало ехидство. — В общем, тебя ждёт самолёт, полоса открыта до десяти утра. Сам обещал призвать Виктора к порядку, теперь выполняй. Заодно я тебе официальное приглашение на юбилей Клары Львовны отдам.

— Матвей, у меня прадед умер, — я попытался достучаться до него.

— Костя, я безмерно уважаю Андрея Никитича, но ему уже всё равно. На похороны ты однозначно успеешь. Так что собирайся, я буду ждать тебя в местном аэропорту.

Он отключился, я же, грязно ругаясь пошёл предупредить мать о своём отъезде и попросить Марго присмотреть за порядком. Надо ещё деду позвонить и Анне. Чёртов Лейманов! Ну что ему ещё нужно? Понравилась же девчонка, видно же было. Да и она на него, как кошка весной смотрела. Козлина тупая. В общем, настроение у меня, то ещё, а учитывая предстоящий перелёт, совсем испортилось. Лейманову я точно не завидую, пускай готовится к встрече, идиота кусок.

Глава 2

Перелёт прошёл ужасно. Самолёт постоянно попадал в воздушные ямы. Трясло просто запредельно. Стюардессы, которая могла бы меня успокоить, на этом рейсе предусмотрено не было. И когда самолёт приземлился, я готов был землю целовать, куда скатился, едва дождавшись, когда подкатят трап.

— Ты плохо переносишь полёты? — Подоров встречал меня в ангаре, куда и зарулил небольшой самолёт, на котором я прилетел.

— Да неужели ты этого не знал? — я представляю, как выгляжу: такого приятного бледно-зелёного цвета. Ноги первые пару минут держали меня плоховато, и я опёрся спиной о трап.

— Как-то этот факт твоей биографии от меня ускользнул. Мне почему-то о нём не доложили, а сам ты делиться своими фобиями не спешишь, — задумчиво ответил Подоров. — А чего так? Ты водник, укачивать тебя вроде не должно.

— Самолёты падают и разбиваются! Вот основная причина моей нервозности в воздухе. — Подоров скептически посмотрел на меня, и я махнул рукой. Сам не понимаю, откуда у меня эта фобия вылезла, но она была, и как от неё избавиться я не знаю, тем более что высоты как таковой я не боюсь. — Забудь.

— Я-то забуду, но вот тебе ещё завтра утром обратно лететь. — Успокоил меня Матвей. Молодец просто. Так стоп, почему завтра? Почему не сегодня?

— Почему завтра? Разговор был про то, чтобы поговорить с Леймановым, и вернуться домой, — возмутился я.