Людей автор изображает приёмами слишком упрощёнными, а потому изображает не очень убедительно. Некоторые фигуры его романа вызывают недоумение. Например, Сергей Векшин. Но и в этом характере есть нечто, чему не верится: на экране кино упал Чарли Чаплин; смешно падать и вообще смешно жить — это профессия Чаплина, этим он завоевал всемирную славу. Чаплин упал, зрители смеются. Но хотя лицо Чаплина «невозмутимо, ни боли, ни озлобления, ни тоски», — Векшин возмущён, ему «нужно было обязательно знать, почему люди смеются, если человек расшибся о мостовую?» Человек не расшибся, но Векшин обнаруживает странную чувствительность сентиментальной барышни и скандалит, ругается: «Сволочи! Почему смеётесь?» Я уверен, что сам Векшин всегда смеялся и смеётся, когда видел и видит, что человек падает, в этом случае редкие не смеются: акт падения почти всегда комичен, особенно же если падает толстый человек. В дальнейшем, на всём протяжении романа, Векшин этой чувствительности не обнаруживает, да и вообще кажется лишним человеком в романе. Фигуры старых рабочих сделаны Ильенковым значительно более яркими, чем фигуры молодых, — вероятно, это потому, что комсомол не играет заметной роли в работе «ведущей оси». Мне кажется, что в этом случае Ильенков допустил некоторое противоречие с действительностью и что механическая роль «ведущей оси» как части паровоза чрезмерно затушевала работу политической ведущей оси. Хотя возможно, что я не прав, ибо не совсем ясно, в какие годы развивается действие романа. Очевидно — не в наши дни, ибо на заводе отсутствуют: процессы соцсоревнования, ударники и ещё многое, характерное для последних четырёх лет.

Молодой рабочий Зайцев — слабоволен и опрокинут в первой же стычке с действительностью. Молодой спец Платов в сцене с Векшиным рассуждает далеко не так, как следовало бы рассуждать революционеру. Самое ценное, что догадался сказать Платов, это: «Заниматься теориями об усталости — политически вредно». Очень уместные слова в книге, где показаны усталые люди. Всё это, разумеется, только мои впечатления — впечатления старого читателя.

Ильенков — реалист, и очень строгий. Он любит и умеет подчеркнуть некоторые детали нашей действительности, например: «Двухлетний толстяк сидел на тропке и тянул в рот засохший свиной кал». Не знаю, насколько этот жанр характерен для наших дней. «Человек посмотрел на небо и расстегнул штаны», — описывает Ильенков «ожесточённого» Жарова. Очень слабо оправдан чахоточный Носов, разрушающий граммофон и весь свой «уют», накопленный годами труда. Люди его типа не отказываются от уюта так легко, как об этом рассказал Ильенков.

О положительном значении романа Ильенкова я не буду говорить, повторю только, что автор — человек, несомненно, талантливый. Но совершенно необходимо, чтоб он относился к работе своей более серьёзно, вдумчиво, не форсил «образностью», не искажал языка. На мой взгляд, роман Ильенкова чрезмерно расхвален группой литераторов во главе с А.С. Серафимовичем, и можно опасаться, что эта чрезмерная похвала не принесёт пользы автору «Ведущей оси». Эта словесная ось построена из хорошего материала, но — недостаточно хорошо, и потому она компрометирует материал.

Здесь уместно будет отметить очень вредное явление, нередкое у нас. Молодой человек написал книгу, доброжелательные его товарищи, прочитав эту книгу недостаточно внимательно, усердно и громко хвалят, кричат: «Ах, как талантлив!» Окрылённый хвалою автор загибает хвост на спину, ходит по земле львом и, считая, что «всё, что мог, он уже совершил», ничему не учится, жаждет дальнейших опьянений похвалами. Но его недели три возносят, а затем вдруг и сбросят с высоты, на которую неожиданно подняли. Обычно он не вдумывается, за что его вознесли, и не понимает, за что свергли.