В. Безобразов нападал на прогрессивную литературу за то, что, «заявляя свое недовольство существующим порядком, она не делает даже и намеков не только на какую нибудь совокупность государственных мер, но даже на какое-нибудь направление их, которое могло бы удовлетворить ее желаниям и целям. Подобная критика «Отечественных записок» за «воздержанность от указаний практического либерализма» появлялась на страницах «Недели» неоднократно. Она повторяется и в отзыве о салтыковской статье. Намекая на так называемое нечаевское дело (см. прим. на стр. 519 наст. тома), «Неделя» заявляет, что «Отечественные записки» одним только «настраиванием» на демократический лад без указания возможных действий толкают молодежь на путь «напрасных увлечений, часто гибельных для… личной нравственности».

В «Человеке, который смеется» позиция «Отечественных записок» определена Салтыковым совершенно четко: пока в стране нет политических свобод («покуда у нас возможен не спор, а травля») радикальная демократия не может рассчитывать не только на претворение в жизнь своих устремлений через каналы государственной власти, но и на открытое их изложение.

В. Безобразов обвинял революционно-демократическое направление в фактическом единении с крепостниками: «Реакционные партии и прогрессивные (или, лучше, радикальные), не имея ничего общего в своих политических идеалах, как нельзя лучше могут сойтись в своем образе действий и потому в своих практических взглядах на окружающую действительность. Даже ближайшие политические программы у них могут быть одинаковы». Эта, как отмечал Салтыков, «далеко не новая идея» (ее пропагандировали, в частности, «Московские ведомости») заслужила Беэобразову лестные отзывы «Зари». Опровергая подобные инвективы, писатель показывает, что в пореформенной России естественными союзниками крепостников являются дворянские либералы, ибо и те и другие стоят на позициях охранения основ самодержавно-помещичьего строя.

Особый интерес представляют в статье «Человек, который смеется» сравнительно редкие в творчестве Салтыкова высказывания о рабочем классе и методах его борьбы. Подробно изложив приведенную В. Безобразовым историю волнений на строительстве железной дороги, писатель, по существу, защищает право рабочих на стачку. Насильственное принуждение к труду, указывает Салтыков, свойственно рабству и крепостничеству, по отношению же к лично свободному работнику закон не может требовать продолжения труда во что бы то ни стало. С этой позиции Салтыков обвиняет В. Безобразова, признающего «законное принуждение к труду», в непозволительной обмолвке, от которой веет духом крепостного права.

С точки зрения формально-юридической, В. Безобразов, конечно, не допустил никакого промаха, ибо законодательство пореформенной России признавало насильственное принуждение к труду. Сенатский указ от 22 апреля 1863 г. предусматривал, что «рабочие могут приносить словесные или письменные жалобы… но до разрешения оной ни под каким предлогом не должны уклоняться от работ». Решение коллективно оставить работу, даже неосуществленное, рассматривалось согласно ст. 1358 «Уложения о наказаниях» как стачка и каралось арестом до трех месяцев. Салтыков не мог не знать этого. Его высказывания о незаконности принуждения к труду были формой критики крепостнического характера законодательства. Не случайно в статье подчеркивалось, что история с рабочими «доказывает, что реформы… подлежат развитию».

По жанровым особенностям «Человек, который смеется» приближается к памфлету. Сатирически переосмысливая название известного романа В.