Через мгновение пистолет был в руке, затвор легко передернулся и грянул выстрел, сбивший в полете бешеного пса, метившего Игнатову прямо в горло.

Второго пса Игнатов только подранил, тот завертелся на снегу, разбрызгивая черную кровь. Третьему участковый попал прямо в глаз, и тот ткнулся мордой в снег, еще по инерции прокатившись почти до самых ног милиционера.

– Ну что, сволочи, взяли?! – зарычал милиционер. Охотничий азарт заставил все его тело дрожать лихорадкой. – Ловите!

Он выстрелил еще два раза, убив еще одного пса.

Стая замерла только на секунду, а потом, словно забыв о человеке, бросилась на мертвых своих сородичей и стала рвать их в клочья.

Игнатов выстрелил еще раз в сплетшийся клубок рычащих тел. И собачья стая бросилась куда то в сторону оврага, унося за собой ошметки разорванных дохлых псов.

Человеческую руку Игнатов отнес в отделение.

На следующее утро стало известно, что рука, найденная Игнатовым, гражданину Суковнину не принадлежит.

Днем на пустырь пришла рота курсантов школы милиции с автоматами. По следам крови искали, куда скрылась стая. Но следы терялись возле оврага. Прочесали все вдоль и поперек – ничего похожего на укрытие собак не нашли.

Когда собрались уже уходить, прибежал участковый Игнатов.

– Я нашел! Это в заброшенном бомбоубежище.

Сделали стремительный марш бросок к бомбо¬убежищу.

Бетонная будочка во дворе школы с решетчатыми деревянными окнами. Посветили внутрь – глубокий колодец со скобяной железной лестницей, а внизу кишит собачьими спинами.

– Гранату бы туда бросить, – предложил кто то.

Уже собрались палить вниз из автоматов, когда кто то сообразил:

– А как они сюда забираются? По лестнице, что ли?

– У них другой выход должен быть, – догадался Игнатов. – На пустыре. Если мы отсюда пальнем, они туда и смоются.

Снова часть курсантов отправилась на пустырь. Окружили овраг с автоматами на изготовку.

Все уже было готово к тотальному уничтожению бешеных диких собак, когда вдруг стали собираться вокруг жители соседних домов. Откуда то даже журналисты появились с телекамерами.

– Вот смотрите! – кричал какой то бородатый дядечка. – Так в нашей стране воспитывают детей – убивают среди бела дня беззащитных животных.

– Это дикость!

– Варварство!

– Кто позволил?!

– Мы на вас в суд подадим! За жестокое отношение к животным!

Телевизионщики все это усердно снимали, явно сочувствуя протестующим.

Пришлось вызывать дополнительные наряды, создавать оцепление, оттеснять толпу, прибыло начальство, словом, суета и неразбериха. Потом приехал вдруг заместитель префекта.

– Остановить убийство животных! – закричал он.

Хорошо, что начальник отделения успел подхватить заместителя и увести в свою машину, здесь и показал фотографии покусанных граждан, показал и фото тела растерзанного Суковнина.

Пришлось заместителю, скрипя зубами, согласиться на варварскую акцию.

План был такой – бросить в колодец газовую шашку, а саму акцию по уничтожению провести на пустыре, подальше от людских глаз.

– Успокойтесь, граждане, мы не собираемся убивать собак, мы хотим их только усыпить! – убедительно врал какой то милицейский начальник.

Из оцепления видели, как человек в противогазе бросил в колодец бомбоубежища круглый предмет.

Ничего после этого не произошло.

– Ну, видите, собачки уснули, теперь их можно перевезти в специальный центр, – говорил в телекамеру милицейский чин. – Мы гуманные люди…

Договорить он не успел.

Треск автоматных очередей донесся с пустыря.

Толпа замерла.