– А телефон? У вас есть телефон?

– Не работает, мы как раз проводку меняем.

– Да номер! Номер телефонный!

– Ах, номер… Где то был… Где то у меня записан… – и седовласый ушел в комнату, откуда обнадеживающе провозглашал: – Щас, щас, поищем… Одну минутку!..

– Хотите водки? – спросил парень.

– Не хочу.

– Хорошая водка.

– Я за рулем.

Ирина подошла к кухонному окну. Нет, дом и квартиру она не перепутала. Тот же вид, что и лет десять назад, когда она была у бабушки в последний раз. Та же детская площадочка, только вместо новеньких качелей, песочниц и «грибков» – ржавые металлические руины. Та же обнесенная белым забором школа. И хоккейная коробка на месте.

Ирину вдруг охватила паника. Происходило что то такое, чего она, со своим математическим складом ума, никак не могла себе объяснить. Это как на американских горках. Боишься нахлынувшей на тебя неизвестности. Что за тем поворотом – резкий обрыв или мертвая петля? Ясно лишь одно – ничего приятного за этим поворотом нет…

Затрезвонил мобильный.

– Пастухова, вы где?

Голос секретарши начальника.

– У зубного, – тут же нашлась Ирина.

– Вас Владимир Дмитриевич требует. Срочно. По поводу вчерашнего.

– У меня форс мажор, вся челюсть перекорежена, – Ирина привнесла в свою речь оттенок шепелявости. – Придумайте что нибудь.

– Ну у у… Не зна аю…

– Прикройте, прошу вас…

– А сколько вам еще надо?

– Часа два.

– Хорошо, попробую, – смилостивилась секретарша. – А вы как только, так сразу дуйте сюда.

– С меня причитается.

Вот так всегда, наваливается одно за другим.

Окно украсилось узкими продольными полосочками – пошел дождь. Сильный. Ливень.

– У зубного? – улыбнулся парень. – Надо же, всехняя брехня, а срабатывает.

Седовласый наконец откопал бумажку с номером. Ирина сразу же по нему позвонила. Длинные гудки.

– Что с вами? – Парень заметил, что лицо девушки вдруг сделалось серым, а глаза заволоклись слезами. – Может, водки все же выпьете?

Но Ирина, не сказав больше ни слова, быстро вышла из квартиры.

– Кто такая?.. – Задумчиво посмотрел ей вслед седовласый.

– Сказано же тебе, внучка Зинаиды Петровны! – Парень уже соорудил из табуретов что то вроде стола, уставил его яствами и уютно устроился на полу. – Наливай, Гарик, чего стоишь?

– Странная какая то… – Гарик разлил водку по стаканам. – И чего приходила? Может, наводчица?

Ирина сидела в своей машине, уронив голову на руль. Шум дождя приглушал ее рыдания.

Она все поняла. Обо всем догадалась. Конечно, бабушки уже нет. Она умерла, не оставив завещания… И неприватизированная квартира отошла государству… Там теперь будут жить чужие люди…

В сознании Ирины возникали туманные картинки из детства. Она пыталась вспомнить бабушку, воссоздать ее образ. И не могла. Забыла ее лицо…

А слезы все катились, и в груди першило до кашля. Зинаида Петровна мало сделала добра своей двоюродной внучке, ни разу не помогла ей ни советом, ни уж тем более деньгами, даже с Новым годом не поздравляла. Но и зла не делала вовсе, за что в наше время обычно говорится большое спасибо. Она была просто родным человеком. Родным по крови, со всеми вытекающими из этого последствиями… Просто живет где то рядом человек, и ты знаешь – это твоя родня.

Прежде чем войти в кабинет начальника РЭУ, пришлось отстоять очередь. Очередь была небольшая, но каждый посетитель задерживался в кабинете минут на двадцать, после чего выходил в коридор с перекошенным от злобы лицом и матерясь себе под нос…

За столом сидела немолодая женщина с высокой прической и в кофточке, которая вышла из моды где то в конце застойных лет.