|
Сначала юноша злился и воспринимал это как старческую паранойю. Но потом втянулся, научился анализировать. Теперь ему даже не требовалось подниматься на последний этаж, он уже знал, что там есть выход на технический этаж, по которому можно пройти в соседний подъезд, а также люк на крышу. По глухому торцу этого так называемого кооперативного дома с крыши до второго этажа спускается пожарная лестница. Сзади дом заперт глухой стеной, этакий каменный капкан. Зато у соседней «сталинки», стоящей на пересечении двух больших улиц, был шикарный проходняк с арками на каждую улицу. Через двор можно было уйти вглубь квартала незамеченным. Густые кусты сирени скрывали возможный отход.
Павел выждал время, чтобы быть точным, и ровно в 10.00 позвонил в дверной звонок. Дверь открыл мужчина невысокого роста, среднего телосложения, скорее блондин, начинающий терять волосы, хотя навскидку ему было от силы 45 лет. Самым запоминающимся в нем были поразительно светлые, как льдинки, глаза. Одет он был, как и ожидалось, в темный классический костюм с неброским галстуком. – Здравствуйте, я могу записаться на занятия с немецкой овчаркой? – уточнил Фауст, хотя он на сто процентов был уверен, что это и есть его региональный куратор, сотрудник Первого управления, координирующий работу разведки. Правда, Павлу так и не было понятно, какая может быть разведка во внутренней области России, закрытой для посещения иностранцев из-за большого количества оборонных предприятий. – Можете, только не немецкой, а восточноевропейской, – ответил хозяин и жестом пригласил его в квартиру. Закрыв за гостем дверь, он протянул руку и представился: – Здравствуй, Паша. Можешь называть меня Виктор Иванович. Как доехал? Все нормально? Молодой человек ответил на крепкое рукопожатие и подтвердил: – Да. Все нормально. – Проходи в комнату. Это была обычная «трешка-штаны». Дверь из большой комнаты в спальню или кабинет была закрыта. Обстановка говорила о среднем достатке хозяев квартиры. Новомодная «стенка», цветной телевизор на комоде, софа, у большого балконного окна полированный стол со стульями. Они расположились на софе, к которой был придвинут журнальный столик. Виктор Иванович попросил у гостя паспорт, внимательно его изучил и, возвращая, похвалил: – Хорошая работа. Почти как настоящий. – Павел потянулся за документом, но куратор отдал его не сразу, а со значением сказал: – Запомни. Этот паспорт ты можешь показывать где угодно и кому угодно. Он соответствует всем требованиям. Хоть женись. Но серьезную проверку по базе МВД он не пройдет. Показывать сотрудникам милиции можно, но отдавать нельзя. Конечно, по первому звонку я тебя вытащу, но для тебя это будет провал. Потому что ты будешь раскрыт. Павел молча кивнул, об этом в Центре его не предупреждали. «Дальше будут только экзамены», – вспомнил он напутствие Сергея Николаевича. – Теперь давай по твоей легенде и заданию, – сразу перешел к делу Виктор Иванович. – Павел Строев, аспирант-заочник истфака Московского областного пединститута, приехал в город в учебную командировку. У меня на руках рекомендация на кафедру общей истории местного университета с просьбой оказать помощь в сборе материала для написания работы о народно-освободительном движении в Поволжье в восемнадцатом веке. Меня интересуют материалы о Пугачевском бунте, которые есть в спецхране университетской библиотеки, – уверенно начал Фауст. – Почему Пугачевский бунт? – Здесь нет специалистов по изучению того времени. Кафедра специализируется на более ранних периодах. Это прежде всего археологические исследования ранних поселений в Среднем Поволжье. Так безопаснее. Как мне объяснили, во времена Хрущева завкафедрой еще студентом попал в неприятную ситуацию с диалектическим материализмом, и теперь все, что может быть связано с идеологическим уклоном, он пресекает на корню. |
