|
А потом, недели так через две-три, откроешь газету, а в ней -- интервью с сотрудниками министерства, где черным по белому твои же слова из этого самого документа приводятся, только авторство уже не твое. И гонорар не ты получаешь. -- И большие гонорары? -- Копеечные. Да не в них же дело! Просто противно, когда тебя считают полным дерьмом, ничтожеством, у которого можно украсть мысль и даже не поблагодарить, я уж не говорю об извинениях. И знаете, что самое забавное? Большинство таких начальников очень даже не прочь заиметь кандидатскую степень. Сами они, конечно, написать диссертацию не могут. Их пристраивают соискателями к какому-нибудь маститому профессору, который и пишет им в обмен на ящики с коньяком, дары юга и отдых на взморье. А после защиты эти новоиспеченные кандидаты с еще большим рвением начинают давить науку, приговаривая: "Я сам кандидат наук, я не хуже вас знаю!" Смешно? Дима промолчал. Он мог бы тоже разоткровенничаться и рассказать своей случайной попутчице, что больше десяти лет работал в милиции, что среди практических работников отношение к милицейской науке было именно таким, как она рассказывает Мог бы посетовать на недальновидность начальников и несправедливость судьбы. Мог бы рассказать ей, что, уйдя из милиции, он начал работать в частной фирме, занимающейся тем, что весьма обтекаемо называется "коммерческой безопасностью". Их разговор, возможно, стал бы более профессиональным и более доверительным. они, несомненно, нашли бы с дюжину общих знакомых, может быть, даже прониклись бы друг к другу симпатией, и их знакомство закончилось бы совсем по-другому. Все это могло случиться. Но не случилось. Дима Захаров промолчал. Машина стояла перед светофором на залитом светом перекрестке. -- Я знаю, о чем вы сейчас думаете, -- вдруг сказала пассажирка. -- Вы пытаетесь прикинуть, есть у меня деньги или нет. -- Я решил, что денег у вас нет, -- честно признался Захаров, оторопев от неожиданности. -- Почти правильно. С собой действительно нет, а дома есть. Так что не переживайте. -- Она улыбнулась. -- Я понимаю: если судить по моему внешнему виду, трудно заподозрить меня в расточительности. Через несколько минут они подъехали к зданию школы милиции на улице Волгина. -- Сейчас налево, -- сказала женщина, -- и еще раз налево вдоль дома. Вот здесь, возле арки. Вдоль фасада шел широкий газон, и Дима подумал, что, пока она дойдет до подъезда, опять вымокнет. Ему стало жаль ее, женщину, которая мотается по командировкам, которую никто не встречает и которая, судя по всему, привыкла надеяться только на себя. -- Давайте я въеду под арку, до подъезда будет ближе, -- предложил Захаров. -- Спасибо, -- благодарно сказала женщина, открывая сумочку. -- Я вам паспорт оставлю в залог, ладно? Или, может быть, подниметесь со мной? -- Ну нет, -- хмыкнул Дима, -- в наше время машину и на секунду оставить нельзя -- разденут. |
