Легрендж сел на выведенную во двор лошадь и тут же пустил ее галопом по западной аллее. Это тоже противоречило правилам; Армору пришлось распорядиться, чтобы поутру кто-нибудь прошелся по аллее и устранил рытвины.

Сторож тоже был застигнут врасплох требованием открыть ворота. Когда он, пользуясь привилегией давнего слуги, помнящего еще деда хозяйки, заговорил первым, выразив уверенность, что в доме все в порядке, хозяин удостоил его убийственным взглядом, свидетельствующим о том, что он пребывает не в духе и готов любого стереть в порошок.

Легрендж съехал с дороги на вырубку и пустил лошадь вскачь по кочкам, приходя в себя от быстрой езды.

Через деревню Розиера он проехал уже в сумерках. Мужчины сидели на корточках в пыли перед домами, женщины устроились на ступеньках, широко распахнув вороты платьев, чтобы прохладный вечерний ветерок освежал их потные тела, дети были заняты играми. Завидя его, все прервали свои занятия. Он знал, что его называют Легренджем-игроком, готовым поставить на карту все что угодно, вплоть до последней лягушки и француза-«лягушатника», и был доволен такой репутацией.

Чуть дальше, проезжая шахту, он столкнулся на узкой дорожке с компанией шахтеров, которые, закончив смену, не проявляли желания уступить ему дорогу. Его так и подмывало наехать на кого-нибудь из них, однако он задолжал Розиеру, поставлявшему уголь для завода и дома, поэтому, нанеси он увечье кому-то из его работников – пусть они и не заслуживали называться людьми, – Розиер мог бы взбелениться. Памятуя об этом, Легрендж, не дожидаясь, когда шахтеры сойдут с узкой тропы, чего они, видимо, и добивались, повернул обратно и поскакал домой.

Проезжая через рощу, он увидел справа какую-то толпу. Остановив лошадь и всмотревшись, он понял, что стал свидетелем драки. Заинтересовавшись, Легрендж неслышно подъехал по усеянной листвой земле к дерущимся. Двое уже валялись без чувств, но потасовка не утихала – четверо колошматили одного.

Судя по одежде и низкому росту, все они были шахтерами, вроде дикарей Розиера. Легрендж уже собирался предоставить им самим выяснять отношения, когда один из четверки получил ногой в живот, другой был схвачен за волосы. Пойманный таким образом нападающий перестал загораживать обороняющегося, и Легрендж увидел, что бьют испанца, его работника.

Лошадь врезалась в шахтеров, кнут заработал, и драчуны разбежались, как зайцы, оставив на произвол судьбы двоих своих бездыханных товарищей и помятого испанца.

Спешившись, Легрендж увидел, что испанец пытается встать. Однако ему сильно досталось: затылок был рассечен, оттуда капала кровь, один рукав куртки оторван, рубашка промокла от крови.

– Ты сможешь встать?

– Да, смогу.

Легрендж продел руку ему под мышку и помог подняться. Молодой человек оперся о дерево и на короткое мгновение крепко зажмурился, а потом тряхнул головой, взглянул на Легренджа и произнес:

– Спасибо. Мне повезло, что вы проезжали мимо.

– Далеко же ты забрался от места, где работаешь!

– Мне нравится гулять. По вечерам я далеко забираюсь.

Этот человек работал на него, но у него и в мыслях не было называть хозяина «сэр», на что последний не мог не отреагировать с раздражением.

– Как тебя угораздило сцепиться с целой сворой? – пренебрежительно спросил он.

– Я просто спросил у них дорогу. Подскажите, мол, где живет мистер Джордж Бостон. Мне никто не ответил. Минут через пять выхожу на опушку – а они тут как тут, меня дожидаются. Если бы они набрасывались на меня по двое, я бы их раскидал, но с такой толпой никому не справиться.