Вокруг было так много новых картин и звуков, и они опьяняли ее. Кареты на дорогах были без крыш, чтобы не застрять в туннелях с низкими потолками, поэтому Неверфелл могла рассматривать хорошо одетых пассажиров. Карета миновала колоннаду из песчаника и поехала по дороге из розового мрамора, напоминающей земляничное мороженое. Кареты здесь были еще красивее, а их пассажиры еще лучше одеты. Неверфелл поразилась, какие они высокие – намного выше людей, встреченных раньше, толпящихся вдоль дорог. Даже их слуги были выше ужасных следователей, от которых ее только что спасли. Неверфелл догадалась, что это придворные, и высунулась из кареты, глазея на них.

Еще один резкий поворот, и карета оказалась на улочке длиной метров пятнадцать. По обе стороны на десять метров вверх поднимались стены, разрисованные силуэтами разнообразных домов, которые она нередко видела в книгах. Пастельная краска мягко сияла. В стенах были пробиты двери и поблескивали окна, а кое где виднелись деревянные балконы, с которых свисали бумажные фонари, похожие на разноцветные луны.

– Вот мы и приехали, – объявил Чилдерсин.

Неверфелл помогли выйти из кареты, и она остановилась, поедая глазами улицу. Под ногами был булыжник. Оштукатуренный потолок выкрашен в темно синий цвет ночного неба. Неподалеку люди прогуливались под балдахинами, которые держали слуги, или отдыхали в деревянных шезлонгах.

– Здесь тепло! – Неверфелл открыла рот и медленно выдохнула, но у нее изо рта не шел пар. – Почему здесь так тепло? – Она почти не слушала, как Чилдерсин терпеливо объясняет ей, что под полом тлеют угли.

Пешеходы обходили Неверфелл стороной, поднося к носу надушенные платки, но при этом рассматривали ее с искренним любопытством. Неверфелл ощутила себя кляксой на странице, исписанной каллиграфическим почерком, но все вокруг было настолько прекрасным, что она отбросила эти мысли. Неожиданно она снова стала самой собой – неуклюжей торопыгой, которой хочется всюду сунуть нос и пальцы.

– Смотрите! Обезьяна!

– Эм м, нет, Неверфелл. Это просто невысокий слуга, он сутулится.

– У этого мужчины усы крашеные!

– Как мило. Неверфелл, если ты изволишь пойти…

– Почему дома выглядят так, словно их посыпали сахаром?

– Потому что… Неверфелл, я не думаю, что тебе стоит туда лезть. Нет, нет, Неверфелл! Не надо лизать стены! Иди сюда.

Только твердая рука, взявшая ее за шиворот, помешала Неверфелл с любопытством устремиться прочь, и ее с трудом препроводили к одному из домов. При приближении Чилдерсина дверь распахнулась, и Неверфелл оцепенела, когда наружу хлынула толпа слуг. Услужливые руки сняли с нее ботинки, подставили тапочки. Кто то забрал пальто Чилдерсина, и им дали теплые чашки с подогретым сидром. При этом Неверфелл и Чилдерсину, кажется, даже не пришлось сбавлять шаг.

Неверфелл не знала, чего ожидать, и вошла в дом, думая, что ей сразу же сунут в руки метлу и дадут огромный список заданий. Но, отхлебывая сидр, она заподозрила, что жизнь явно налаживается.

– Сначала дело, – объявил Чилдерсин, пока Неверфелл изумленно рассматривала квадратную комнату, аккуратно вырезанную в камне и украшенную коврами. Ни неровных стен, ни сталагмитов, ни каменной пыли. – Здесь есть кое кто, кто очень обрадуется твоему появлению, Неверфелл.

Он провел ее в следующую комнату, и Неверфелл изумленно вскрикнула:

– Зуэль!

Это и правда была таинственная блондинка. Она казалась еще большим ангелочком, чем прежде. И что самое замечательное, она продолжала присматривать за кроликом, которого ей препоручила Неверфелл. Зверька вымыли и посадили в маленькую переносную клетку. Его шею украсили розовым бантом, хотя кролик уже изрядно погрыз ленту.