Амитав Гош. Стеклянный Дворец
Памяти моего отца
Глава первая
Лишь один человек в закусочной точно знал, что за грохот перекатывается по равнине вдоль серебрящейся излучины Иравади, у западной стены мандалайского форта. Его звали Раджкумар, и он был индусом, мальчишкой одиннадцати лет - не заслуживающим доверия источником. Звук был незнакомым и неясным, далекий гул, за которыми следовали низкие прерывистые раскаты. Временами он походил на неожиданный хруст сухой ветки, но потом резко сменился на приглушенное громыхание, и вся закусочная затряслась, а дымящийся котел с супом задрожал. В закусочной имелось только две скамьи, и на обеих плотно прижавшись друг к другу сидели люди. Было прохладно, в центральной Бирме началась короткая, но холодная зима, а солнце еще не встало достаточно высоко, чтобы выжечь сырой туман, что на заре стелился от реки. Когда в закусочной услышали гул, воцарилась тишина, а затем прокатился ураган вопросов и тихий шепот ответов. Люди недоуменно оглядывались по сторонам. Что это? Ба ле? Что это может быть? И тут в бормотание догадок ворвался резкий и возбужденный голос Раджкумара: - Английская пушка, - произнес он по-бирмански с заметным акцентом. - Стреляют где-то вверх по реке. И направляются к нам. Некоторые клиенты нахмурились, заметив, что говорит мальчишка-разносчик, калаа из-за моря - индус с такими же белыми зубами, как белки глаз, и кожей цвета полированного темного дерева. Он стоял в центре закусочной, держа стопку выщербленных керамических мисок, и робко улыбался, словно смущаясь от того, что выставил на всеобщее обозрение свои драгоценные знания. Его имя означало "принц", но в его внешности не было ничего королевского - засаленная безрукавка, неаккуратно завязанная лонджи и покрытые толстой коркой мозолей босые ноги. Когда его спрашивали, сколько ему лет, он отвечал, что пятнадцать, а иногда - восемнадцать или девятнадцать, потому что такое большое преувеличение придавало ему ощущение силы, как будто он уже вырос и окреп, и телом и разумом, хотя на самом деле Раджкумар оставался всего лишь ребенком. Но он мог бы говорить, что ему двадцать, и люди всё равно бы верили, потому что он был крупным и статным, выше и шире в плечах, чем многие мужчины. А из-за очень темной кожи трудно было разглядеть, что его подбородок гладок, как ладони, без малейшего следа пробивающегося пушка. В то ноябрьское утро Раджкумар находился в Мандалае по чистой случайности. Его лодка - сампан, на котором он работал мальчиком на побегушках - нуждался в ремонте, пройдя вверх по Иравади из Бенгальского залива. Владелец перепугался, когда ему сказали, что работы займут не меньше месяца, может, и больше. Он не мог позволить себе столько времени кормить команду и решил, что некоторым придется поискать другое занятие. Раджкумару велели идти в город, находящийся в паре миль от реки. На базаре напротив западной стены форта, ему следовало найти женщину по имени Ма Чоу. Она была наполовину индуской и держала небольшую закусочную, возможно, у нее найдется для Раджкумара какая-нибудь работа. Вот так и получилось, что в возрасте одиннадцати лет Раджкумар вошел в Мандалай и впервые в жизни увидел прямую улицу. По ее обочинам стояли бамбуковые хибары и крытые банановыми листьями лачуги, валялись навозные лепешки и кучи мусора. Но прямизну дороги не мог замарать обрамляющий ее мусор, она была похожа на пересекающую бурное море дамбу. Улица уводила взор вдаль, через весь город, мимо ярко-красных стен крепости к далеким пагодам на мандалайском холме, сияющим на склоне, словно ряд белых колоколов. В своем возрасте Раджкумар много где успел побывать. Лодка, на которой он работал - суденышко, обычно державшееся у открытой воды, шныряя вдоль протяженных берегов омывающего Бирму Бенгальского залива. Раджкумар был в Читтагонге и Бассейне и еще во множестве городов и деревушек между ними. |
