— Вот вы, вижу, не слишком хорошо знаете фамилию наших ведущих художников, — хмыкнул Бабченко, свысока глядя на сгорающую под его взглядом ведущую, — тогда как в Европе фамилию Зглиницких выговорят легко и просто, и с восхищением. Не только стал бы, но и собираюсь вести переговоры с импрессарио Татьяны Леонтьевны. У меня большие планы на сей счет, главное, чтобы я не опоздал. Желающих, уверен, найдется немало.

Девушка — нужно отдать ей должное — быстро пришла в себя и снова заговорила в видеокамеру:

— Какой интересный поворот событий! Как всегда, о наших талантах мы узнаем последними. Ну, иностранных гостей я пока что не вижу. Впрочем, подождите одну минутку…

Как раз в это мгновение какой-то человек, японец по виду, раскланялся с хозяйкой и виновницей торжества, произнеся несколько слов по-японски. Тото не стала ждать, пока переводчик подберет нужные фразы, и мило отвечала сама. Гость восхищенно заболботал.

— А, может, — сказала ведущая светских новостей, — это событие станет гораздо более интересным и заметным в ряду себе подобных, чем мы могли рассчитывать.

* * *

Влад в сопровождении двух охранников зашел в галерею и… слегка удивился. Он рассчитывал застать небольшой междусобойчик — несколько друзей Татьяны, несколько знакомых Говорова, возможно, Бабченко заехал бы на минутку. Но такого веселого, многолюдного и яркого праздника он не ждал.

Обведя общество цепким, изучающим взглядом, он сразу понял, что в удивлении своем отнюдь не одинок. И поспешил протиснуться поближе к тому, чью биографию знал как свои пять пальцев. Александр стоял в компании своих коллег и всесильного Стрельникова, сжимая в руке бокал шампанского, которое все никак не мог пригубить.

— А что, Сашок, — гудел Стрельников, — ты это хорошо организовал. Я даже не знал, что ты знаком с Южиным. И чтобы такой человек вот так запросто взял и пришел, прости меня, — он приложил руку к сердцу, — я не разбираюсь в искусстве. Я тут как баран в апельсинах, пришел только ради твоей Танечки — восхитительная женщина. Но ведь он-то и подавно… Но все равно, хорошо… И посол Великобритании, и посол Франции. Высоко летаешь, брат. Поздравляю.

Александр затравленно улыбнулся.

Владислав Витольдович с удовольствием наблюдал, как расшаркиваются с его правнучкой послы великих держав, известные политики и те, кто не известен широкой публике, но, стоя в тени, дергает за веревочки, управляя этими политиками. А еще он одобрительно хмыкал, глядя, как ослепительная, приветливая, равно любезная со всеми Татьяна умудряется распределять внимание в равной степени между этими важными гостями и своими друзьями.

Машка, Юлия и Артур, конечно же, явились поздравить Тото с праздником. И, как ни странно, их гораздо меньше, нежели Александра, потряс ее триумф. Они-то знали, чего можно ожидать от их драгоценной подруги.

— Удивил. Честно скажу, удивил, — признался некто Рыклев, президент банка, с которым Александр уже давно стремился сотрудничать. — А кто еще придет?

— Да вроде из известных персон все, — брякнул Говоров наобум. — Остальные так, кто забредет. Афиша-то неплохая вышла, привлекательная, центр города… Думаю, будет еще и публика.

— Ты бы завтра с утречка звякнул мне, встретились бы, обсудили сегодняшний праздник, поговорили бы о перспективах, — предложил Рыклев. — Нам надо вместе держаться, вот что я тебе скажу.

Александр не верил своим ушам. С этой радостной новостью он кинулся к Татьяне, но она снова оказалась занята беседой, Говоров вгляделся в лицо ее собеседника и спешно отступил к другим гостям.

В этот момент мимо Владислава Витольдовича, с удовольствием наблюдающего сие театральное действо, раздвигая толпу, протиснулось несколько персонажей, по которым плакала передача «Титаны реслинга» и которых давно уже искали в Голливуде для съемок во второй части «Годзиллы».