— Ты же, кажется, сказала «Ноев ковчег».

Этриху совсем не хотелось снова ее раздражать.

Но, глядя на этот странный и таинственный памятник, отмечающий могилу Петраса Урбсиса, он не мог удержаться от вопроса.

Подойдя к надгробию, Изабелла провела по нему пальцами.

— Это и есть ковчег. В значении — церковь. Но я всегда представляла себе ковчег церковью, плывущей на барже по какой-нибудь реке или океану. Эдмондсон был очень религиозным человеком. В юности ему было видение, в котором он говорил с Богом, и Бог сказал ему: «Будь скульптором». Большую часть жизни он провел, изготовляя надгробия и скульптуры для церкви. Церковь была для него ковчегом — убежищем от внешнего мира и зла, которое в нем есть.

Образ и стоящая за ним идея тронули Этриха. Он улыбнулся, несмотря на мрачность момента.

— Значит, церковь — ковчег, а наш мир — великий потоп?

— Да. Петрас любил работы Эдмондсона. Он говорил, что они просты до божественности. Он часами мог смотреть на репродукции с его скульптурами. И всегда улыбался при этом.

Но она не стала упоминать, что в тот день, когда она пришла к нему за советом, как вернуть Винсента из мертвых, он читал именно книгу Эдмондсона.

Глядя, с какой нежностью Изабелла касается могильной плиты, Винсенту тоже захотелось к ней прикоснуться. Но едва он это сделал, как тут же перенесся в магазин Петраса, — тот самый, который закрылся сразу после смерти хозяина.

Сначала он ощутил запах сандалового дерева. Петрас любил ароматические курения, и в разных местах его магазина всегда можно было найти заполненные песком пепельницы, в которых горели ароматические палочки. Потом Этрих осознал, что сидит на зеленой бархатной кушетке посреди комнаты. Ему часто доводилось сидеть на ней, когда они вдвоем навещали старика.

На этот раз Петрас, совершенно живой, стоял за прилавком и разглядывал что-то вроде фотоальбома размером с кофейный столик. На нем были очки для чтения с толстыми стеклами, которые он поправлял каждый раз, перелистывая страницу. Колокольчик над дверью звякнул, и он поднял голову. Вошла Изабелла. Одежда на ней была совсем другая, да и волосы намного короче, чем только что на кладбище.

— Изабелла, здравствуй! Давненько мы тебя не видели.

— Нам надо поговорить, прямо сейчас. Винсент умер.

Выражение лица Петраса не изменилось, когда он услышал эту новость. Он медленно закрыл книгу и положил на нее ладони. Изабелла подошла к прилавку и остановилась прямо напротив него.

— Ты должен помочь мне сейчас, Петрас.

— Я очень тебе сочувствую.

Она кивнула и продолжала смотреть на него, ее лицо не выражало ничего.

— Что ты собираешься предпринять, Изабелла?

Она ничего не сказала. В этом не было необходимости. Он знал, зачем она пришла. Наконец она взглянула на книгу, которую он читал.

— Эдмондсон. Ты ведь любишь его работы, правда?

— Да. Своими руками он говорил с Богом.

— Петрас, ты знаешь, зачем я пришла.

— Да, знаю. — Толчком он отодвинул книгу в дальний конец прилавка, но продолжал смотреть на нее, как будто она могла ему помочь.

— Теперь ты мне скажешь? Ты обещал, что скажешь, если Винсент умрет.

— Да, я в самом деле обещал. — Сняв очки, он опустил их в нагрудный карман. Вид у него стал покорный, как у проигравшего. — В Литве, еще мальчиком, я видел много такого, что было чудом. Никто бы мне не поверил, если бы я рассказал обо всем, что видел тогда, но это не важно.