Стэн взял горсть таблеток и тут же вышвырнул в контейнер для мусора. Он в этой дряни не нуждался, но и не брать было чревато попаданием в черный список опасно положительных мигров. Через несколько часов поднос будет втянут обратно в стену – и какой-нибудь бдительный компьютер доложит по начальству, если Стэн позволит себе не употребить положенной нормы. Для начала его хорошенько отчитает Воспитатель.

Стэн тяжело вздохнул. Здесь буквально на все существует минимальная обязательная норма потребления!

Далеко, в самом начале очереди у пропускной, рабочий коснулся своей статкарточкой окошка автомата, который фиксировал время прихода. Автомат мигнул, открыл щель для руки и считал нужную информацию с ладони, сунутой ему в пасть. Заодно он удостоверился, что в крови рабочего не осталось слишком много алкоголя и наркотиков после обычной пьянки, которой все предавались между сменами. Лишь после этого автомат раздвинул пропускные ворота.

Рабочий прошел внутрь, и очередь продвинулась вперед на пару шагов. Стэн медленно продвигался вместе с другими к проходной, невольно прислушиваясь к болтовне соседей.

– Ты только подумай: этот Фран был самым большим разгвоздяем в смене! Никогда не мог выполнить нормы по пьянке! А Компания обошлась с ним так благородно! Оболтусу оторвало руку – а он этой рукой, говоря по совести, только одно и делал – шлюшек за титьки щипал. Так вот, Компания ему отвалила месячную зарплату за увечье! Обалдеть!

– Ты знаешь, на Вулкане ни одна сука меня не перепьет! А эти гады отстраняют меня от работы в следующую смену – дескать, я отлыниваю от потребления! Они бы, паскудники, дубаря дали, если бы потребили хотя бы половину того, что я потребил!

Наконец подошла очередь Стэна. Одуревший от скуки, он протянул статкарту, потом сунул ладонь в отверстие, тупо таращась на автомат, раздвинувший створки пропускных ворот. По-стариковски волоча ноги, Стэн прошел на территорию завода.

Сборный цех был гигантским сооружением – от пола до потолка набит всякой техникой: конвейеры, станки, лебедки, краны... Миграм приходилось глядеть в оба, передвигаясь по узким проходам между машинами или по мосткам. Чуть зазеваешься – оттяпает руку или втянет в нутро какой-нибудь железной твари, которая вмиг тебя сжует, а потом раскатает и пошлет дальше по конвейеру, пока упаковщики не забракуют продукцию, испорченную посторонними примесями.

К третьему месяцу работы на заводе Стэн ненавидел своего «товарища» не меньше, чем завод в целом. Робот, с которым он работал, был приземистым коротышкой серого цвета и яйцеобразной формы. У него был один большущий глаз с уймой всяких сенсоров, располагающийся на ножке, как у некоторых насекомых. Передвигался робот по ровному месту на колесиках, а на лестнице выпускал что-то вроде лап. Более-менее живыми у него казались только щупальца-манипуляторы да этот сложносоставной глаз на ножке.

Что Стэн ненавидел больше всего в роботе, так это его визгливый ноющий голос. Точно так же противно гундосил дряхлый робот-библиотекарь, выдававший аудиокниги Стэну, когда тот был мальчишкой.

– Торопись! – зашипел робот на Стэна. – Мы отстаем от нормы! А хороший работник должен выполнять свою норму кровь из носа! Только вчера некий Майел Торкенсон из третьего сектора вдвое перекрыл норму. Вот на кого надо равняться! Вот настоящий передовик производства! Разве это не вдохновляющий пример?

Стэн кинул бешеный взгляд на серое яйцо с манипуляторами – что этот электронный придурок знает про кровь из носа! Так бы и наподдал ему ногой, будь «товарищ» помягче – а то себе дороже: раз двинул его в сердцах, так потом два дня хромал.

А робот все поторапливал:

– Давай-давай! Следующий стул!

Стэн взял очередное сиденье из стопы в конце длинной серебристого цвета трубы и понес его к месту, где уже поджидал неутомимый робот.