– А теперь что будет, если я нажму по сильней? – поинтересовался Ши.

– Не хвались удачей, путник, – было это лишь везенье!

– Да ну? Ладно, тогда попробуем еще разок.

Дзипь-зип-тик-клац! – звенели клинки. На сей раз Лемминкяйнен, который хоть и совсем не выдохся, был хмур и чрезвычайно осмотрителен. Но не успели противники обменяться и парой выпадов, как он потерял равновесие, и Ши вновь упер шпагу прямо в широченную грудь перед собой, заметив при этом:

– На сей раз, друг мой, это уже не случайность. Не два раза подряд!

Лемминкяйнен сунул свой клинок в ножны и презрительно отмахнулся.

– Супротив неприятеля без доспехов фокусы твои и впрямь несколько лишних минут жизни тебе подарят. Но воины Похъёлы черной на битву выходят в кольчугах. Ужели ты вздумал, будто булавка твоя хоть малейший вред им причинит?

– Не знаю там, какого типа у них доспехи, но если они неплотно прикрывают суставы, этим твоим воинам не позавидуешь – мой клинок пролезет в любую щель.

– Так и быть, беру тебя с собою в Похъёлу – но не видел я покуда достаточно, чтобы обмен на услуги мои магические равноценным оказался. Можешь быть моим слугою.

Ши стрельнул взглядом в Бельфебу, которая тут же вмешалась в разговор:

– Сэр Лемминкяйнен, мужчины в краях твоих – хвастуны невероятные, как я погляжу, хоть и деянья их реальные весьма от обещанных отличаются. Ежели проигрыш в состязании человека слугою делает, то как раз ты рискуешь моим слугою оказаться, ибо крайне любопытно мне, сумеешь ли ты или кто-нибудь из людей твоих превзойти меня в стрельбе из лука!

Ши едва удержался от ухмылки. Психологии Бельфеба не училась, но прекрасно знала, как обращаться с хвастунами. Фокус заключался в том, чтобы перехвастать их в той области, где вы с гарантией добьетесь успеха.

Лемминкяйнен косо посмотрел на Бельфебу и ответил:

– Харольши, отменяю я свое предложение. Эта супруга твоя – мегера истинная, и нуждается не в чем ином, как в наказании примерном. Дожидайтесь возвращенья моего!

Они уже совсем близко подошли к домам. Ши впервые заметил ряд изможденных оборванных рабов, которые с разинутыми ртами наблюдали за состязанием.

– Самострел! – рявкнул на ходу Лемминкяйнен, когда они расступились перед ним.

Вскоре он появился вновь – с самострелом под мышкой и пригоршней коротких стрел за поясом, Ши заметил, что лук у этого инструмента стальной, а приклад обведен медной полоской и украшен серебряной насечкой. Что ни говори, довольно красивая штуковина, хоть и сугубо утилитарная.

– Гарольд, – тихонько проговорила Бельфеба, – не настолько убеждена я теперь, что взаправду сумею сего плута превзойти. Мощный арбалет стальной в руках опытных куда более точным боем отличается!

– Соберись, детка. Ты его сделаешь! – отозвался Ши, чувствуя себя не столь уверенно, насколько делал вид.

Лемминкяйнен поинтересовался:

– Желаешь ли ты мишень неподвижную, нахалка рыжая, или же заставим раба бежать бегом, дабы придать забаве большую увлекательность?

– Неподвижная сгодится, – ответила Бельфеба. При этом на лице у нее было ясно написано, что в качестве движущейся цели ее устроил бы только сам Лемминкяйнен и никто иной.

Герой указующе ткнул пальцем.

– Видишь вон тот сучок на колу изгороди, что шагах в сорока от нас?

– Вижу ясно. И этот сойдет, равно как и любой другой.

Лемминкяйнен ухмыльнулся, взвел самострел и выпустил стрелу. Стальной наконечник с треском вонзился в шест в трех-четырех дюймах от сучка.

Бельфеба натянула тетиву, отведя стрелу к самому уху, секунду целилась и выстрелила.