Его подмосковный особняк был точной копией старинного французского шато, который ему как-то приглянулся во время одной деловой поездки по Европе.

Правда, «начинка» в нем была не средневековая, а самая что ни на есть ультрасовременная – с сауной, большим крытым бассейном и многими прибамбасами, делавшими его жизнь комфортной и приятной. Единственное, от чего не стал отказываться Барон, так это от глубокого подвала – сродни тем, в которых маркизы и виконты хранили бочки с родовым вином или запирали своих нерадивых слуг.

За неимением коллекции фамильного вина Назар Кудрявцев держал у себя в подвале узников. Замечательная получилась подземная тюрьма. Случалось, что в нее бросали строптивых должников, а то и воров, приговоренных сходняком к наказанию. Здесь же, в мрачном каземате Барона, находили свой бесславный конец отъявленные мерзавцы, посмевшие ослушаться приказа хозяина.

В этот раз у него в доме был один гость, жить которому оставалось всего лишь несколько часов.

От внешнего мира Барон оградился высокой кирпичной стеной, пропустив по самому верху два ряда колючей проволоки. Такую преграду могли преодолеть разве что японские ниндзя, каковых в России не водилось, а потому хозяин мог чувствовать себя здесь в полнейшей безопасности.

Высокие стены были удобны еще и тем, что не пропускали через многометровую толщу ни малейшего звука, так что снаружи существование Барона для его соседей казалось таким же загадочным, как жизнь на Марсе.

В камине тихо потрескивали поленья. Барон любил огонь не за тепло, а за уют, который согревал душу. В мерцающем пламени таилась какая-то необъяснимая магическая сила, приковывавшая взгляд. Наверное, не случайно, что на заре человеческой цивилизации огонь играл важнейшую роль. Магией полыхающего костра люди пользовались и в более поздние времена, так, например, когда олимпийцы древности при его свете проводили спортивные соревнования, а в средние века инквизиция приговаривала еретиков к смерти на костре. Но самых больших чудес добились шаманы северных народностей. Для них огонь был таким же инструментом, как для пианиста рояль или как для заклинателя змей – флейта. Пламя возгоралось при яростном нашептывании и могло потухнуть – стоило лишь произнести магическое слово. Однажды Барон был свидетелем подобного чуда, когда по решению сходняка провел целый месяц в глухой сибирской деревушке, пытаясь разработать заброшенный прииск. Огонь в печи внезапно потух, едва в комнату ввалился кряжистый низкорослый якут лет шестидесяти. И на все усилия хозяйки растопить печь он едва улыбался в жиденькую бороденку. А потом, точно сжалившись над хозяйкой, произнес:

– Боится меня огонь, однако, потому и не горит! Тогда трудно было понять – правда это или нет, но едва старик вывалился за порог, как истлевшие головешки вспыхнули сами собой.

Вот и не верь после всего этого в мистику… Барон растер руки: ну, кажется согрелся. Теперь можно было продолжить прерванный разговор. Он нажал кнопку переговорника и негромко произнес:

– Приведите его, я хочу с ним потолковать. Через несколько минут двое крепких парней ввели в комнату человека с мешком на голове и со связанными за спиной руками.

– Снимите мешок. Посмотрим, как он выглядит. Пацаны тотчас исполнили приказание, сбросив грязную холщовку на дубовый паркет. Они служили у Барона уже второй год и знакомы были со всеми его привычками – сейчас хозяин был явно не в духе, и они старались действовать посноровистее. Назар ценил их за два важных качества – немногословие и безукоризненную исполнительность. И, само собой, за надежность: в случае чего их хлебальники прочно запирались на замок.

Перед Бароном стоял Саня Воронов-Воронок.

– Ну, продолжим нашу беседу, дружище. Меня все время не покидает чувство, что ты все ж таки чего-то не договариваешь, – почти ласково начал Барон.