— Ну, пожалуйста, потерпите, — взмолилась Ксюша.

— Вон! — заорал он, резко затормозив.

И вот мы вновь стоим на дороге, и снег опять залепляет нам глаза.

— Что же нам теперь делать? — чуть не плача, произнесла Ксюша.

— Вызывать такси. Здесь-то телефон должен работать?

— Да? А знаешь, сколько времени пройдет, прежде чем они сюда доберутся? И где их ждать прикажешь? Здесь? Под снегом и дождем? Я устала! Я спать хочу. Вот сейчас упаду прямо на дорогу и умру, — захныкала она и бухнулась своим обтянутым велюровым пальто задиком в кучу придорожного мусора.

Я стояла в растерянности, одной рукой утирая влагу с лица, другой поддерживая дремлющую Соньку, и не знала, что мне предпринять, чтобы выпутаться из этой передряги. Я тоже измучилась, проголодалась и меня мучил «отходняк».

— Мы где хоть находимся? — подала голос Ксюша.

— В начале промзоны, — окинув взглядом периметр, ответила я. — Вон там вдали свалка, а вон… Черт! Как же раньше я не додумалась…!

Я схватила Соньку в охапку, коленом подпинула Ксюшу под локоть и радостно скомандовала:

— Вперед, мои храбрые воины! Я дам вам кров и пищу!

— Сбрендила? — неуверенно протянула Ксюша.

— Сама ты сбрендила! Вставай давай, я поведу тебя в сад Эдема.

— Лель, ты бредишь? — не на шутку испугалась подруга.

— Вот блин! — выругалась я. — Да тут за поворотом начинается забор нашего НИИ. Минут 10 ходьбы.

— И что?

— А то, что в нем есть лазейка. Мы через нее проникнем на территорию и… вуаля… кров, диван и кое-какая еда.

— А охрана?

— А мы тихонько, как мышки, только этой мышке, — я вновь встряхнула посапывающую Соньку, — надо рот зажать. Прокрадемся на второй этаж, там комната наших мужиков, она ее никогда не запирают на ключ, а код я знаю. Так что погнали.

Ксюша бодро вскочила, перекинула вялую Сонькину руку через свое плечо и припустила так резво, словно не она минуту назад собиралась умирать от усталости.

До дыры мы добрались, как я и прогнозировала, через 10 минут. Беспрепятственно в нее протиснулись, даже Соньку удалось впихнуть с первой попытки.

Крадучись, мы вошли в здание. На цыпочках (а Сонька и вовсе на весу) миновали лестничный проем, на счастье отгороженный от фойе закрытой дверью. Просеменили по коридору. Бесшумно открыли кодовый замок. Вошли.

— Счастье-то какое! — воскликнула Ксюша, падая на скрипучий диван в углу комнаты.

— Разденься хоть! А то ты вся грязная.

— Ага, — согласилась она, но разоблачаться и не подумала.

— Разденься, говорю, — настаивала я, а сама тем временем усаживала Соньку в глубокое кресло.

Ксюша не реагировала — она уже спала.

Я подошла к ней, стянула с нее сапоги и пальто, укрыла фуфайкой, на Соньку накинула скатерть. Сама же разделась до трусиков, скинув, наконец, с себя ненавистное платье, и облачилась в самый чистый из найденных, наверняка, Кузинский, синий халат. Потом залезла в холодильник — как мне ни хотелось спать, есть хотелось еще больше — обшарила полки, ничего кроме подкисших маринованных огурцов и черствого хлеба не нашла, но и этому была рада. С восторгом вгрызлась в корку и приготовилась упасть рядом с Ксюшей, как вдруг услышала…

Шаги…

Тихие, медленные, даже крадущиеся.

Охранник? Но зачем ему красться? Вор?

Маньяк!?

Я поперхнулась краюхой и замерла, будто загипнотизированная этими мерными — топ-топ, топ-топ — звуками.