– Ну к чему ты вырядилась как разбойница? Зачем это нужно?

– Сама толком не знаю, – смущенно призналась Джейн. – Решила, раз в кино так одеваются, значит, для этого есть какие то основания…

– И все таки ты совсем спятила, если надеешься проскользнуть незамеченной на яхту.

– А я прикрою волосы! – с озорным огоньком в глазах заявила Джейн, натягивая поношенную вязаную шапочку на свои непокорные рыжие кудри. – И обернусь туда и обратно в два счета.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду совсем не твои волосы, – в отчаянии пожала плечами Пенни.

Слова Джейн были связаны с их давним, затяжным, так ничем и не закончившимся препирательством. Джейн нисколько не ценила свою внешность, и особенно ее раздражала копна ярко рыжих волос. Но, что бы она ни предпринимала, непослушные кудри по прежнему буйно вились вокруг головы. Свои необычные золотисто карие глаза, опушенные длинными темными ресницами, она называла кошачьими. Конечно, ее было трудно назвать красивой, но нежный, хорошо очерченный рот, огромные, широко распахнутые глаза и выразительная мимика делали ее лицо неповторимым, что в данной ситуации только увеличивало опасность.

Пенни не стала приводить этот довод, а попыталась зайти с другой стороны:

– Джейн, дело, которое вы затеяли, – полная бессмыслица! Не понимаю, почему вы остановили свой выбор именно на яхте Джейка Доминика. Он ведь не имеет ни малейшего отношения к строительству атомной станции!

– Ну, во первых, Доминик только что закончил съемки фильма, где фигурирует атомная станция… Но главное не в этом. Люк выбрал Доминика, поскольку все связанное с ним вызывает неизменный интерес журналистов и, соответственно, публики. Обычный бизнесмен нам не подходит: на наше выступление просто не обратят внимания.

Как ни хотелось Пенни найти уязвимое место в этой мотивировке, ей нечего было возразить. Джейк Доминик был воистину «золотым мальчиком»! В двадцать пять лет он унаследовал баснословное состояние и в придачу к нему – судовладельческую компанию Домиников.

Впрочем, Джейк тут же передал другим все полномочия по ее управлению, а сам занялся режиссурой. И за последние двенадцать лет фантастически яркий успех на этом поприще мог соперничать только со скандальными историями его беспутной жизни. Необузданные выходки и многочисленные любовные связи Доминика сделали его притчей во языцах. Журналисты постоянно охотились за ним, вылавливая лакомые кусочки для очередных публикаций.

– Да, газеты, наверное, отведут этой истории всю первую полосу, но там же сообщат и о твоем аресте, – мрачно заключила Пенни.

Джейн мотнула головой и просительно дотронулась до ее руки:

– Не пугай меня, пожалуйста, Пенни! Я тоже не горю желанием, чтобы меня схватили. Но мы все предусмотрели. Увидишь, все закончится благополучно! – жизнерадостно заявила она и, перегнувшись через спинку, взяла с заднего сиденья рюкзак. – Это займет не больше часа. Доберусь на лодке до яхты, влезу по якорной цепи на борт, найду каюту Доминика и напишу на стене лозунг. Оставлю рюкзак с бомбой и вернусь назад, к причалу. Заедешь сюда за мной через час, и мы с тобой отправимся куда нибудь есть пиццу! Но учти, свою стипендию я получу только через три дня.

Пенни начала сдаваться, невольно уступая напору подруги:

– Жаль, что ты вспомнила про эту чертову бомбу! Могла бы ограничиться одним только воззванием.

Джейн упрямо покачала головой:

– Как ты не понимаешь – на него могут просто не обратить внимания. Нам нужно вывести их из себя, чтобы они подняли как можно больше шума. Да не бойся, никакого взрыва не будет. Это же не настоящая бомба, а просто «вонючка». Люк смастерил ее в химической лаборатории. Он сказал, что, когда она трахнет, запах будет тошнотворный.