Сколько лет тобой страдал я.

         Сколько лет тебя искал я —

         От меня ты отперлась.

         Не искал он, не страдал он,

         Серебром лишь побряцал он,

         И ему ты отдалась.

         Я скакал во мраке ночи

         Милой панны видеть очи,

         Руку нежную пожать;

         Пожелать для новоселья

         Много лет ей и веселья,

         И потом навек бежать.

Здесь есть чувство; но прочее по большей части показывает одно уменье владеть языком и рифмою, уменье, иногда уже изменяющее, потому что нередко попадаются стихи, вставленные для рифмы, особенно в сказках, стихи, в которых отсутствует даже вкус, видно одно savoir-faire[2 - уменье (франц.). – Ред.], и то нередко с промахами!..

«Разговор книгопродавца с поэтом» привел нас в грустное расположение духа: он напомнил нам золотое время поэзии Пушкина, то время, когда – как говорит он сам о себе в этой пьесе —

         Все волновало нежный ум:

         Цветущий луг, луны блистанье,

         В часовне ветхой бури шум,

         Старушки чудное преданье.

         Какой-то демон обладал

         Моими играми, досугом;

         За мною всюду он летал,

         Мне звуки чудные шептал,

         И тяжким, пламенным недугом

         Была полна моя глава;

         В ней грезы чудные рождались;

         В размеры стройные стекались

         Мои послушные слова

         И звонкой рифмой замыкались.

         В гармонии соперник мой

         Был шум лесов, иль вихорь буйной,

         Иль иволги напев живой,

         Иль ночью моря гул глухой,

         Иль шепот речки тихоструйной[3 - Цитата приведена с небольшими неточностями.].

Да, прекрасное было то время! Но что нам до времени? оно прошло, а прекрасные плоды его остались, и они все так же свежи, так же благоуханны!..

В том же «Разговоре книгопродавца с поэтом» поразило нас грустным чувством еще одно обстоятельство: помните ли вы место, где поэт, разочарованный в женщинах, отказывается, в своем благородном негодовании, воспевать их? В первом издании «Евгения Онегина», при котором был приложен и этот поэтический «Разговор», поэт говорит:

         Пускай их Шаликов поет,

         Любезный баловень природы!

Теперь эти стихи напечатаны так:

         Пускай их юноша поет,

         Любезный баловень природы!

Увы!.