Улица и номер дома застряли в мозгу, я сунула телефон в сумку и, растолкав любопытных баб, пошла к машине.

– И, девки, – вонзился мне в спину противно тоненький голосок, – станет она с нами разговаривать! Из грязи в князи вылезла, такая с простым народом дела иметь не захочет.

Глава 4

Лишь очутившись перед обшарпанной дверью, я очнулась и задала себе вопрос: с какой стати Константину писать мне записки и зачем я явилась сюда? Но пока голова обдумывала вполне правильную мысль, рука сама собой нажала на звонок. Створка распахнулась, на пороге нарисовался невысокий, жилистый дядька в грязной клетчатой рубашке и брюках от спортивного костюма.

– Че надо? – зевнул он.

– Вы мне звонили. По поводу письма, – быстро ответила я.

Мужик засопел и начал шарить глазами по моей фигуре. Его нехороший, тяжелый взгляд медленно ощупал сумочку, часы, перебрался на кольца. Я испугалась. Конечно, я никогда не надеваю для походов по городу эксклюзивные украшения, но то, что сейчас есть на мне, понравится любому грабителю. В ушах симпатичные сережки, они, правда, не с бриллиантами, но сапфиры тоже очень ценные камни. На пальцах красивые колечки. Еще при мне сумка, а в ней кошелек, дорогой мобильный… Людей убивают и за меньшее. Было страшной глупостью являться сюда в одиночестве.

– Лавэ давай, – зевнул мужик.

– Где записка? – предусмотрительно спросила я, хватаясь за сумку.

Дядька шумно вздохнул и вынул из кармана тоненькую трубочку, запаянную в полиэтилен.

– Во! Хапай.

Слегка успокоившись, я произвела обмен, быстро вышла во двор, села в машину, отъехала пару кварталов, припарковалась возле метро и, разорвав пленку, раскрыла письмо.

«Даша! Мне, как выяснилось, более не к кому обратиться. Елена Марковна сообщила следователю, что у нее нет сына. По ее словам, фамилию Звонаревых я опозорил и теперь должен получить по заслугам. Других родственников, кроме матери, у меня нет, и передачу принести некому. А тут без помощи с воли полная хана. Понимаю твое удивление, но вынужден просить об услуге. Пожалуйста, пришли мне продукты, ниже даю список того, что можно. Только имей в виду, ничего, запакованного в стекло, не возьмут. Еще очень нужны мыло, зубная паста, тетради, ручки и конверты. Впрочем, если выбросишь послание – не обижусь. Я вообще‑то спокойный и понимаю, что ты не со зла оговорила меня. Может, со стороны выглядело так, словно впихиваю Миле в рот что‑то. На самом деле я просто хотел дать ей пощечину. Я очень много думал о произошедшем и понял, что случилось. Понимаешь, я был дико зол. Мила вместо того, чтобы попросить у меня прощения, стала нести какую‑то дурь о том, что хотела со мной пошутить, поэтому и прикинулась Карой в чате. Но я ведь не кретин и хорошо понимаю, что это глупая отговорка. Идиотская ситуация, из которой, наверное, можно было найти выход, если бы не Нина Алексеевна. В тот день, когда мы с Милой поскандалили, а я уехал ночевать к вам, после того, как все пошли спать, Аркадий зашел в комнату для гостей и убедил меня успокоиться, дескать, ерунда получилась. Никто никому не изменял, лучше забыть эту историю. Я ехал домой с желанием помириться. Не успел я в квартиру войти, как Нина Алексеевна налетела на меня.

– Ага! Красиво получается! Сам с бабами виртуально знакомишься, а на Милу вину сваливаешь. Ступай туда, где сегодня ночевал.

Ну тут я и психанул. Схватил Милку, на лестницу вышвырнул, следом сумку ее выбросил и заорал:

– Не я уйду, а она отсюда отправится».

Я дочитала письмо, вытащила сигареты, закурила и опять схватилась за листок бумаги. В изложении Кости события выглядели так. Сначала он, обозлившись до крайности, выгнал из квартиры жену, потом повернулся к теще. Нина Алексеевна, увидав разъяренного зятя, взвизгнула, побежала в свою комнату и заперлась изнутри.