|
Может быть, это кажется тебе слишком прозаичным, но это так. – Отец посмотрел немного смущенно, как будто ему самому было неловко опускать Алю с небес на землю. – Я ведь внимательно наблюдаю за твоим развитием, ты не думай. И не вижу ничего определенного! Ну, танцуешь ты чудесно, но ведь это не специальность. Я уверен, что тебе надо поступать в МАДИ. Действительно, пойти по отцовским стопам. Это очень перспективно, Алечка! – сказал Андрей Михайлович с неожиданной, совсем ему не свойственной горячностью. – Любой упадок рано или поздно заканчивается подъемом. Ты представить себе не можешь, какое бурное строительство ожидает Москву! Мало кто сейчас представляет… Поэтому надо воспользоваться тем, что в автодорожный почти нет конкурса, и поступать туда, несмотря ни на что. Ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Аля. – Я подумаю, пап… Она едва не плакала. По-хорошему, надо было бы сказать: «Папочка, опомнись – где я, где автодорожный? Пусть перспективно, пусть подъем – я-то при чем?» Произойди этот разговор год назад, Аля именно так бы и сказала. Но теперь… Теперь она впервые задумалась о том, что же такое талант и чем он отличается от желания выдумывать какую-то невероятную жизнь и тут же ее разыгрывать. И сразу усомнилась: а у нее есть ли то, что можно было бы считать талантом? Неизвестно, чем кончились бы Алины сомнения и как она повела бы себя дальше в то лето. Но жизнь вдруг рассудила сама – и Аля даже испугалась тому, как убийственно-просто все произошло…
За три дня до творческого конкурса в ГИТИС она лежала с температурой сорок, с совершенно севшим голосом и распухшим от насморка носом. И с мыслями настолько мрачными, что с ними не могли сравниться ни температура, ни сопли… «Вот и все, – думала Аля сквозь воспаленный, температурный полубред. – Не зря я сомневалась… Значит, не судьба!» И плакала в подушку не из-за того, что невыносимо болело горло, а из-за этой неожиданной подсказки судьбы, которая казалась ей безнадежной. Мама успокаивала ее, совершенно не понимая, что привело Алю в такое уныние. – Алька, ничего страшного! – бодро говорила она, принося вечером с работы очередное лекарство. – Обычный бронхит, отчего ты так расстроилась? Ну, похрипишь немножко на экзаменах, расслышит тебя как-нибудь комиссия! Еще ведь не скоро, тем более первая алгебра письменная. У тебя будет вполне достаточно времени, чтобы подготовиться. Речь шла, конечно, об экзаменах в МАДИ, и мамин оптимизм был понятен. Отец сам отнес в институт Алины документы вместе со справкой о ее болезни и тоже был полон уверенности в успехе. – Конкурса практически нет, – объяснил он. – Зато одни мальчики поступают, из-за военной кафедры. Так что будешь учиться в интересной компании! – подмигивал он своей несчастной, больной дочери. Краем уха она слышала, как отец говорил маме на кухне, что еще и подстраховал Алю на всякий случай, переговорив со знакомыми преподавателями из приемной комиссии… Как все это было глупо, как никчемно и бестолково! Температура все никак не спадала, совершенно измучив Алю. Даже читать было трудно, хотя больше делать было абсолютно нечего: лежать наедине со своими невеселыми мыслями да смотреть в окно… Эта не спадающая температура тревожила маму, хотя она и выглядела профессионально невозмутимой. – Не волнуйся, Аленька, – говорила она. – Есть нормальное медицинское понятие: кризис – значит, перелом к выздоровлению. Он бы давно уже наступил, если бы ты так не нервничала неизвестно из-за чего. У тебя ведь не воспаление легких! Я просто не понимаю… В мамином голосе сквозила растерянность. |
