Йенс Лапидус. Стокгольмское делоТедди и Эмили – 3
И принц Карл-Филип, и знаменитый дизайнер Йоаким Андерссон – кого только не было на фуршете по случаю выставки уникальных работ Бушара в галерее CoolArt! Все высшее общество Стокгольма, все известные мастера искусств. Ваш корреспондент обратил внимание на финансиста Хуго Педерсона и его очаровательную жену Луизу – новые звезды на горизонте художественного небосклона нашего города. Эта пара показала истинный интерес к искусству, и хотя они увлеклись коллекционированием всего лишь два года назад, за этот короткий срок им удалось собрать прекрасную коллекцию современной живописи и фотографии. – Я всегда любил хрупкость и загадочность, – весело сообщил Хуго вашему корреспонденту. Хуго Педерсон, генеральный директор инвестиционной компании Fortem, за короткое время стал меценатом многих молодых и талантливых художников. – Если тебе удалось заработать немного денег, надо что-то отдавать взамен, – Хуго Педерсон откланялся и с бокалом шампанского подошел к колоритной компании молодых художников.
Пролог
Адан оттащил дюралевую лестницу к задней стороне дома. Поднял голову и посмотрел на балкон. Нюстадсгатан. Высокий первый этаж. Как два пальца облизать. Всего только: составить лестницу, закрепить крючками, чтобы не сложилась, прислонить к балкону – и ты в квартире. Но чувство такое, что вот-вот наложишь в штаны – в самом буквальном смысле. Даже представил – вот он карабкается по ступенькам, а на брюках расплываются отвратительные коричневые пятна. Вообще-то ему девятнадцать, и он уже вышел из того возраста, когда занимаются квартирными кражами. В старших классах – еще куда ни шло, но сейчас… ниже его достоинства. Но что делать? Сурри сказал – значит, сказал. Они дружили с детсада, играли в одной команде, жили в одном дворе, их отцы – соседи. Только не здесь – в той стране, откуда они бежали. – В Баколе мы были такими же, как все, – говорил отец Адана, – никому и дела не было друг до друга. Разве случится что. А здесь мы – одна семья. Братья и сестры. Отец и прав и не прав. Сурри – его «брат». И что? Свинья свиньей.
Алюминиевые перила. Холод проникает даже через пупырчатые перчатки. Без перчаток ни шагу… привычка с прошлых времен: не оставлять отпечатков пальцев. Его пальчики наверняка торчат в каком-нибудь полицейском регистре. В «базе данных», как они это называют, чтобы не раздражать общественность словом «регистр», – у нас, дескать, никого не регистрируют. Это нарушение Конституции. Перелез через балкон – потребовало усилий: с его-то весом. Но отвертка в руке сидела привычно и удобно – будто пальцы помимо его воли только и ждали заняться нормальным делом. Нормальным – а что называть нормальным? Он и живет, по понятиям лохов, «нормальной» жизнью: водит рассыльный пикап отцовского шефа, жует попкорн и по вечерам смотрит с подругой «Люка Кейджа» и «Фауду». Две недели назад, правда, ему предложили срубить кое-какие бабки – ничего противозаконного, дружеская услуга. Надо быть идиотом, чтобы отказаться от такого предложения. И все из-за немецких засранцев. Сурри спросил, не может ли он съездить в Германию и пригнать новую, но уже объезженную модель «ауди» восьмой серии с шестилитровым двигуном. Шестьсот лошадей. Пробег – не больше пятидесяти тысяч. Затея стопроцентно выгодная: покупаешь «восьмерку» за миллион крон и пригоняешь в Швецию, где она стоит полтора. Можно было бы заниматься этим все время. Одна беда: если ты регистрируешь на свое имя несколько автомобилей в год, продирает глаза налоговая служба. |
